Семь дней подряд он унижал меня, и на восьмой я не смогла сдержаться. Пригласила всех его родных, чтобы показать им, что я пережила, и сделала нечто, что потрясло всех.
Это началось в пятницу. Мы вернулись с вечеринки у его коллеги, и в лифте он сказал:
— Ты могла бы поосторожнее с нарядами. Все глазели на тебя.
Я усмехнулась:
— Так это комплимент, разве нет?
Он только пожал плечами. Я подумала, что, наверное, просто устал.
На следующий день он заметил, что я пересолила суп. В воскресенье — что я слишком долго спала. В понедельник — что я слишком много трачу на еду. Каждый день он находил что-то, к чему придраться. Уже к четвертому дню я начала бояться звука его шагов по коридору — не потому что было страшно, а потому что было тяжело.
В четверг он не пришел домой, сказал, что остался у сестры, помогал ей с розеткой. Я не спрашивала, просто кивнула. В голове у меня уже созрел план.
В пятницу, на седьмой день, он вернулся с надменным видом.
Он снова начал: что я изменилась, что больше не та, что не так выгляжу, не так говорю. Я слушала, молча, как всегда.
Когда он ушел в душ, я достала телефон и отправила сообщение.
Через час в квартиру вошли семь человек — его родители, сестра с мужем, мои родители и брат. Все думали, что идут на обычный семейный ужин. Муж же считал, что принимает гостей как глава семьи.
Но я сделала нечто, что оставило их всех в шоке.
На столе горели свечи, стояли салаты, а на торте была надпись: «Семь дней — срок прозрения». Он ничего не понял.
— Что это? — спросил он.
Я встала, посмотрела каждому в глаза и сказала:
— Всю неделю я терпела его критику. Молчала, записывала. Слово в слово.
— Сегодня вы услышите, как с вами могут говорить, если считают вас ничем.
Я включила колонку. Раздался голос мужа — фрагменты наших разговоров, которые я записывала на диктофон. Его сарказм, упрёки, презрение.
Тишина. Никто не ожидал этого. Он побледнел, пытался выдернуть колонку, но я уже передала всем записи на флешке, как «подарок».
— Я не хочу скандала, — сказала я. — Я просто хочу, чтобы вы узнали правду. Я говорила об этом раньше, но никто не верил.
Сестра покраснела. Мать отвернулась. Отец встал и вышел на балкон. Он сидел молча.
— И что ты этим добилась? — прошептал он дрожащим голосом.
Я спокойно ответила:
— Тишины. И, наконец, уважения.