В тот день родильное отделение гудело, словно улей. Медсёстры и врачи метались из палаты в палату, один за другим поступали вызовы. Главный акушер только что завершил изнурительную операцию и хотел на минуту перевести дыхание, как дежурная сообщила: поступила пациентка с осложнёнными родами, нужна срочная помощь.
Он надел свежий халат, тщательно обработал руки и быстрым шагом вошёл в родильный блок. Но стоило ему увидеть роженицу — и мир вокруг словно обрушился. На кровати лежала она.
Женщина, которую он когда-то любил без памяти. Та, с кем мечтал о будущем, кто обещал быть рядом всегда, а потом просто исчезла, не оставив даже объяснения. Теперь она корчилась от боли, сжимала в пальцах телефон и пыталась дышать ровно. Их глаза встретились, и время остановилось.
— Ты?.. — прошептала она еле слышно. — Ты будешь принимать у меня роды?
Он кивнул, сдерживая бурю внутри, и молча отдал распоряжения.
Процесс был тяжёлым: давление падало, пульс ребёнка слабел. Он руководил командой уверенно, хотя сам чувствовал, как сердце готово вырваться из груди.
«За что мне это испытание? Почему именно она?» — стучало в голове.
Через долгие сорок минут напряжённой борьбы в палате раздался первый крик младенца. Все облегчённо выдохнули. Доктор осторожно поднял ребёнка на руки, но в тот же миг кровь отхлынула от его лица.
На плече новорождённого темнела крошечная родинка. Та самая, что была и у него. В том же месте.
— Господи… — выдохнул он хрипло. — Это… мой сын?
Женщина попыталась отвернуться, но её голос дрогнул:
— Не говори глупостей…
Но глаза выдавали её.
— Скажи правду! — он прижал ребёнка к себе, не отводя взгляда.
Она не выдержала. Закрыла лицо руками, плечи затряслись. И наконец, сквозь слёзы, едва слышно:
— Да… он твой.
Мужчина застыл.
— Почему ты ушла? Почему не сказала ничего?
— Я узнала о беременности почти сразу. И испугалась, — её голос дрожал. — Ты жил наукой, операциями, карьерой. Я думала, что стану обузой. Что ребёнок разрушит твоё будущее. Поэтому решила исчезнуть.
Он подошёл к кровати, накрыл её ладонь своей рукой и сжал.
— Ошибаешься. Я бы отказался от всего. Потому что нет ничего важнее, чем вы. Ничего важнее этой минуты.
А малыш, ничего не подозревая, мирно засыпал, словно чувствовал, что его появление изменило их жизни навсегда.