Когда в салон самолёта вошёл мужчина в поношенной, изорванной одежде, пассажиры сразу насторожились. Его старые брюки, мятая рубаха и усталое лицо с длинной бородой вызывали шёпот и кривые усмешки. Кто-то недовольно качал головой, другие шептали: «Как он вообще оказался здесь?», «Наверняка бездомный». В глазах людей читалось осуждение и брезгливость.
Мужчина тихо прошёл по проходу, сел на своё место и, будто отрешённый, уставился в одну точку. Сосед попытался заговорить, но не получил ни слова в ответ. Эта молчаливая отстранённость ещё сильнее подогрела сплетни и насмешки. Пассажиры возмущались вслух: «Компания совсем обнаглела, кого они теперь пускают на рейс?» Стюардесса лишь делала вид, что всё под контролем.
Наконец, не выдержав, мужчина медленно поднялся. Его голос дрожал, но слова звучали твёрдо:
— Три дня назад я похоронил самое дорогое — мою дочь. Она жила в другом городе. Я спешу туда, чтобы проститься с ней навсегда. По пути в аэропорт меня избили и ограбили. Забрали вещи, деньги, но документы остались. Я купил билет в том, что было на мне. Мне не до внешности. Я лечу к ней… к своей девочке.
В салоне повисла гнетущая тишина. Те, кто ещё минуту назад презрительно смотрел на него, отвели глаза. Стыд накрыл каждого, ведь они судили человека по его одежде, не зная, какой груз он несёт в сердце.
— Я не бродяга, — добавил он, сдерживая слёзы. — Я отец, который потерял ребёнка. Просто оставьте меня в покое.
Никто больше не произнёс ни слова. Люди сидели молча, понимая, что стали свидетелями чужой боли, которую невозможно измерить. А тот перелёт навсегда остался в памяти всех пассажиров как урок: никогда не судить по внешности.