💫 Новая версия
Лариса всегда считала себя человеком рассудительным и хладнокровным. Детдом научил её главному правилу — полагайся только на себя. Она строила жизнь, как чертёж: шаг за шагом, без места случайностям. Сначала педагогический колледж, потом работа — пусть скромная, зато надёжная. А позже — семья. Не из страсти, а по уму: с человеком, на которого можно опереться, кто даст стабильность и дом, которого у неё никогда не было. Лариса презирала тех, кто бросался в чувства без оглядки, разрушая свою судьбу. Она была другой — рациональной, сильной. Или думала, что была.
Но всё рухнуло, когда в её жизни появился Коля. Высокий, улыбчивый, с глазами цвета летнего неба. Он трудился в автосервисе неподалёку, приносил ей шоколадки, катал на старенькой, но вылизанной «девятке». В нём было что-то надёжное, простое, почти домашнее. И впервые Лариса позволила себе забыть о расчётах — просто чувствовать. Любовь накрыла её, как волна, смывая все прежние убеждения.
Когда тест показал две полоски, сердце у неё ушло в пятки. Она шла к Коле с дрожью и надеждой, ожидая услышать: «Теперь мы семья». Но вместо этого он усмехнулся холодно и чуждо.
— Ты серьёзно? — сказал он. — Мне дети не нужны. Живи как хочешь, но без меня.
Он произнёс это так спокойно, будто речь шла о сломанной детали машины. Лариса стояла, будто в тумане — мир, недавно полный красок, снова стал серым.
С зажатым в руке направлением на аборт она брела в консультацию, не чувствуя под собой земли. Мир опустел. Она — сирота, снова никому не нужная. Всё рухнуло.
Телефон зазвонил, когда она лежала на кровати в общежитии, не в силах больше плакать. Голос в трубке был сух, официальный: нотариус. Он сообщил, что ей причитается наследство от некой Нины Васильевны Кравцовой.
— Какая ещё тётя? — растерянно прошептала Лариса.
— Тем не менее, вам следует явиться на оглашение завещания, — ответили ей спокойно.
В кабинете, пахнущем бумагой и воском, она узнала то, что перевернуло всё её прошлое. Ей оставляли квартиру, дом в деревне и счёт в банке — при одном условии: прожить год в этом доме вместе с неким Семёном Волковым.
— Кто это вообще? — спросила она.
Нотариус тяжело вздохнул:
— Нина Васильевна — ваша родная бабушка.
Мир качнулся. Оказалось, её мать родила слишком рано, а отец был опасным человеком, шантажировал семью. Чтобы спасти внучку, бабушка отдала Ларису в детдом, но так и не смогла вернуть. Позже она разыскала её, но болезнь уже не позволила встретиться. Семён — сын близкого друга Нины, почти приёмный внук.
Эта правда изменила всё. Она больше не была случайной сиротой — у неё была семья, пусть и опоздавшая на годы. Любовь, которая не успела сказать о себе при жизни, но оставила шанс.
Лариса вышла из нотариальной конторы, остановилась у урны и бросила туда бумагу с направлением на аборт.
— Я справлюсь, — прошептала она. — Мы справимся.
Через неделю она стояла у калитки старого, ухоженного дома. У ворот — парень в рабочей куртке, с насмешкой в глазах.
— Значит, ты и есть та самая наследница, — сказал он. — Я Семён.
— Лариса.
— Ну, проходи. Проверим, выдержишь ли ты тут целый год.
Дом оказался тёплым, с запахом дерева и сушёных трав. На столе — фотография пожилой женщины с мягкой улыбкой.
— Она тебя очень ждала, — тихо сказал Семён. — Каждый день вспоминала: «Где же моя Ларочка…»
Слова пробили стену внутри.
Они договорились жить без конфликтов. «Будем просто терпеть друг друга», — предложила она. Семён усмехнулся, но согласился. И с тех пор их жизнь потекла своим чередом.
Лариса устроилась поваром в школьную столовую, зарабатывала понемногу, обживала дом, высаживала цветы и зелень, оживляя забытое хозяйство. Семён помогал молча — чинил крышу, приносил дрова, но не лез в душу. Пока однажды не застал её, пытающуюся сдвинуть тяжёлый комод.
— Ты что творишь?! — рявкнул он. — С ума сошла, в твоём положении?!
С этого дня он стал рядом — без слов, просто действием. Поднимал тяжести, заботился о тепле, следил, чтобы она не надрывалась. Его молчаливая помощь говорила больше любых признаний.
Вечерами они сидели на кухне, пили чай и делились историями. Она — о детдоме и одиночестве. Он — о потере родителей и о бабе Нине, которая спасла его от улицы. В этих разговорах рождалось доверие.
Когда она впервые упомянула Колю, Семён нахмурился:
— Дай адрес. Разберусь.
— Не нужно, — сказала она. — Пусть прошлое останется прошлым.
И он понял: она уже не жертва.
Роды начались ночью. Лариса кричала от боли и страха, но не успела позвать — Семён уже был рядом, растерянный, но решительный. Он вызвал скорую, держал её за руку, помогал собрать вещи, не отходил ни на шаг. В машине он сидел рядом, вытирал пот с её лба, говорил шёпотом:
— Дыши, Ларис, всё хорошо. Я с тобой.
И в тот миг она осознала: она любит его. Настоящей, спокойной, взрослой любовью.
Прошло два года. Завещание давно выполнили, но они остались. Вместе. В доме, где теперь смех ребёнка звучал громче тишины прошлого. Семён открыл мастерскую в гараже, Лариса растила их дочь Марину. Счастье оказалось простым — запах свежеиспечённого хлеба, солнечный палисадник и мужские руки, обнимающие за плечи.
Однажды, гуляя в торговом центре, они столкнулись с Колей. Он попытался улыбнуться, но в глазах у него была пустота.
— Ну надо же, Лариса… изменилась, — сказал он.
— Да, — ответила она спокойно. — У меня теперь жизнь. И семья.
Семён подошёл ближе, обнял её за плечи. Не сказав ни слова, просто посмотрел на бывшего. И этого взгляда хватило — Коля опустил глаза и ушёл.
Лариса посмотрела на мужа, на смеющуюся дочку — и почувствовала, как в груди распускается тепло.
Она благодарила бабушку — за шанс. Судьбу — за путь. И себя — за то, что выбрала не страх, а жизнь.