— Максим, простите за поздний звонок, но, мне кажется, в вашу квартиру кто-то вломился, — раздался голос Татьяны, соседки напротив. — Вы оставляли свой номер на случай пожара, наводнения и прочих бедствий, верно? Игорь говорил мне недавно, что, будто ваша дверь хлопнула, я сходила послушать, но там никого не оказалось… Он был на дежурстве, клевал носом, и я подумала, что, возможно, ему просто послышалось. Но вот сейчас, когда я мыла посуду, с кухни доносится шум с площадки — ваша дверь снова хлопнула! Мне точно не показалось. А кто эти воры, которые, видимо, сделали дубликат ключа и заходят каждый день? Максим, я, наверное, вас разбудила… Может, это ваши знакомые, которым вы разрешили пожить, а может, что-то другое? Скажите, мне звонить в полицию или вы уже приедете?
Максим услышал, как Татьяна прижалась к железной двери своего тамбура, и ответил:
— Татьяна, не высовывайтесь сами. Я сейчас звоню в полицию и уже выезжаю.
— А задержать их, если будут уходить? — спросила она, перекладывая в своих руках лыжные палки, старые инструменты и куски карниза, пытаясь понять, что из этого самое тяжелое.
— Не высовывайтесь, там и ничего ценного не унесли. Моя квартира под ремонт – я уже всё вынес. Не понимаю, кто туда залез и почему так долго там проводят время…
Максим прошмыгнул в прихожую. В комнате тестя с тещей телевизор тихо мерцал – они почти уснули под его звук. Он вышел максимально аккуратно, на цыпочках, даже не надевая ботинки, а схватил их с собой, чтобы не потревожить всех в доме, и направился на площадку.
— Максюшенька, — сонная Маргарита Анатольевна выпрыгнула в одной тапке, — Ты тут, как наш кот, лезешь, пока все дрыхнут. Куда это тебе понесло? Сейчас… — она взглянула на настенные часы, но в полумраке, без очков, разглядеть точно было сложно, — Сейчас три… Или пять… Куда ты, Максим?
— Маргарита Анатольевна, вы бы отсыпались, — тихо произнёс он, подбираясь к щеколде, чтобы никого не разбудить, — Дом ходил, как качели, все дети и внуки приезжали к вам – набегались, устали. Я никого не хотел будить, думал, что тихонько выйду.
В этот момент теща с тестем были в отпуске, а Соня почти одна с ними оставалась – она подумывала даже о родах в местном роддоме, но до заветной даты ждать ещё долго, а все уже разъехались. Здесь остались только они с Соней.
— Отосплюсь… Куда ты? Ох, пугает твой напряжённый вид. Этот ночной звонок разбудил меня. Максим, куда ты поехал? С вашей квартирой что-то случилось? Затопили?
— Соседка думает, что воры залезли.
— Ох, батюшки… — воскликнула Маргарита Анатольевна, прикрыв рот ладонью, — Они всё вынесли??
— Из той квартиры нечего выносить. У меня всё добро в другом месте, а эту, бабушкину квартиру, я сейчас ремонтировать начинаю. Скоро встречусь с бригадиром, составлю смету. Извините, Маргарита Анатольевна, мне пора ехать разбираться. Пожалуйста, приглядите за Соней. Я не стал её будить, чтобы не тревожить ночью. Если задержусь, передайте ей, что всё нормально.
— Да-да, приглядим…
В голове Максима пробежали мысли: как только он выйдет за порог, Соня всё расскажет, но он лишь улыбнулся краешками губ, подумав о том, что его теща – настоящий любитель сплетен. Зла на неё он никогда не держал: она простая, прямолинейная, иногда бестактная, но мировая женщина – из тех, кто в горящую избу войдёт и коня на скаку остановит. А уж когда речь заходит о её дочери, зяте или будущих внуках – никто не решится её обидеть.
Заводя машину, Максим понял, что этот взлом совсем не похож на ограбление.
От дома тестя до бабушкиной квартиры – полчаса езды. Уже у парадной его встречала полицейская мигалка, работающая в беззвучном режиме, переливаясь синим и красным светом.
— Ломаем? Ломаем? — с этажа, стоя рядом с полицейскими, спросила соседка Татьяна.
— Не трогайте ничего, я уже приехал, — продолжал Максим, — Никто не выбежал? Что за воры…
— Может, это не воры, а те, у кого есть ключи от вашей квартиры, — задумчиво произнёс лейтенант.
— Не… Да, ключи, конечно, есть, но квартира только моя. Без моего ведома… — Максим замялся, в его голове сформировалась более реальная версия, чем эти неординарные взломщики: а вдруг это мои родственники? — сказал он с надломленным голосом.
Наряд покинул место происшествия. Ложный вызов списали как забывчивость, разбираться с родственниками при участии полиции Максим не хотел.
Он наблюдал за полицейскими, потом достал ключи, которые оказалось, что случайно всегда держал с собой, ведь он здесь не проживал постоянно, и, под удивлёнными взглядами соседки, попытался проникнуть в свою квартиру.
Оказалось, что внутри замка были вставлены ключи.
— Мама? Дядя Дима? Пошутили, всё, достаточно, — говорил он с дверью, — Почему не впустили полицию? Почему не сказали, что это вы? Ведь проникать в моё жильё противозаконно.
Максим вспомнил, что у мамы есть дубликаты, ещё с тех времён, когда бабушка была жива. Забирать их он не посчитал нужным, хоть всю семью за это проклинали.
Потом, конечно, можно было бы поменять замки, ведь ремонт нужно делать…
Из-за двери послышались голоса:
— Твоей квартиры? Ты её не заслуживаешь! Нельзя перепрыгивать через поколения! Бабушка – мы, а потом только ты. Ты, как самый пронырливый, всё присвоил! Всю бабушкину квартиру ты мечтал!
Самое смешное, что именно семь лет назад они повели его, чтобы он взял на себя весь уход за бабушкой. Он, конечно, любил её, приезжал и помогал не меньше, чем мама, но думал, что они будут ездить к ней втроём – по очереди, каждый в свой день, помогая вместе.
— Дядя Дима, если вы забыли детали, я напомню: именно вы настаивали, чтобы я стал опекуном бабушки. Вы. Я не просил этого сам, но у вас были свои причины – у мамы молодой муж, все были заняты.
Все были заняты, и когда Максим подписался на опекунство, они всё реже приезжали к бабушке, напоминая ему, что они не числятся опекунами.
— Опекуном – да, я на этом настаивал, — кричали из-за двери, — А наследником – об этом мы не просили. Как это вообще возможно? Ты же не любил бабушкину квартиру ради неё. Ухаживает тот, кто может, а наследство получают все, чтобы никого не обделить.
— Кто может?
— Да, ты мог. Вот ты и ухаживал!
Максим вспоминал, как метался между учёбой в университете, подработками и заботой о бабушке. Потом нанимал ей сиделку, доплачивая соседям за помощь, и успевал ездить по вахтовым графикам… Этот период заставлял его содрогаться – работал 24 часа в сутки. Бабушка получала хорошую пенсию, что немного помогало, но он сам отдал немало своих денег. И так пахал, что даже на своё жильё накопил. А дядя Дима, который сидел в институте на полставки и вечно сетовал, что жена могла бы устроиться на вторую работу, не мог вообразить, как усердно трудился Максим…
Да что им ещё рассказывать…
— Выходите, или я дверь сломаю!
— Сил не хватит, — пробормотала мама.
Мама тоже имела свои претензии на эту жилплощадь. Дочь от второго брака у неё собиралась замуж, но молодым поселиться негде.
— Я вызову слесаря.
— Это незаконно! Ломать дверь в квартиру!
— Но ведь это моя квартира. По всем документам – моя. Выходите, или весь подъезд будет стыдиться вас!
Они прошли мимо него с надменными взглядами, не поздоровались и не заговорили. Максим грустно усмехнулся, вспоминая, как недавно его восхваляли, будто он первый в космос полетел. После каждого застолья ему почти вручали почётные грамоты, обхаживали, как могли, ведь он был их щитом между жизнью и уходом за пожилой бабушкой. Ему не забыть лица мамы и дяди, когда на поминках обсуждали, сколько можно выручить от продажи квартиры, узнав, что продавать-то им нечего.
— Это твоя мама? И дядя? — вновь произнесла Татьяна, когда родичи Максима шествовали мимо. Она попыталась спрятаться, но вскоре вышла, чтобы досмотреть «концерт».
— Они…
— Дети вашей бабушки?
— Да.
— Никогда бы не подумала. За пять лет, что я живу здесь, я их ни разу не видела.
На поминках Максим был готов отдать им равные доли, чтобы они перестали смотреть на него, как на насекомое, но он передумал.
Максим захлопнул дверь и пошёл вызывать слесаря. Ремонт – дело нужное, а незаконные попытки проникновения в его квартиру надо пресечь.
Позже он съездил за Соней.
— Почему ты такая угрюмая? — спросил Максим, привозя её домой, в ту квартиру, которую он сам купил.
— Ты умчался ночью в бабушкину квартиру? Это не грабители, да? Это твоя мама?
— И дядя.
Соня покачала головой.
— Как же я не хочу, чтобы ты с ними ссорилась.
— Не волнуйся, Сонь. Всё уже мне рассказали на поминках. Их взгляды всё сказали. Они, как коршуны, за мной охотятся. То, что я в детстве не понимал маму, а сейчас понимаю…
— Но ведь она будет бабушкой и…
— Сонь, она не хочет быть бабушкой, мне жаль, но так получилось. По крайней мере, не для нашего ребёнка. У неё будут свои любимые внуки от любимой дочери.
Соня выглядела смятой – для неё разрыв с родной мамой казался дикостью. К её родителям они могут приехать в любой момент, и там всегда рады.
— Но я хочу, чтобы в твоей жизни присутствовала мама.
— Она сама сделала выбор.
Аргументы мамы с дядей были просты. У Максима уже есть квартира – маленькая, но заработанная тяжёлым трудом. А дядя Дима, сам без квартиры, живёт примаком у жены и, как он чувствует, скоро будет выгнан. У мамы дочь не устроена, замуже – почти, а с жильём – огромный знак вопроса. Цены взлетели, вот и объединились.
Мама снова попыталась:
— Максим! Сынок!
— Уже «сынок»? — Максим выносил скатанный в рулоны линолеум, снятый с пола, и тут его застала мама.
— Ты всё ещё мой сын, если не забыл… И, как сын, ты должен меня понять. Максим, ты поступаешь подло. Если бы ты сам был бездомным, я бы промолчала, но у тебя всё хорошо, всё налажено. Невежливо распоряжаться двумя квартирами, когда у тебя сестра фактически бездомная.
— Разве ей у тебя плохо живётся?
— С мужем? Дети должны жить отдельно. Максим, я пришла, возможно, потому, что ты злишься на дядю, а он, скажем прямо, не самый близкий родственник. Я готова отдать тебе половину! Половина – тебе.
— Это ты предлагаешь так бросить дядю Диму?
— Я ищу выход! Ты не хочешь отдавать всё, а твой вклад в уход за бабушкой выше нашего. Мне всё равно, с кем делить. Ну, так тебя устроит?
— От змеюка! — на площадке вмешался дядя.
— Дима, ты откуда тут?
— А я у тебя был. Хотел обсудить нашу стратегию, а твоя дочурка сказала, что ты поехала к Максиму. И вот всё встало на свои места.
Максим так и не досмотрел этот спектакль. Они делили то, что им не принадлежало, а он не собирался уступать. Но мамины слова что-то пошатнули его… Ведь, по праву, он получил квартиру, но выходит так, что он владеет двумя квартирами, а у некоторых из них даже ни одной.
— Чего тут думать? — спросила Соня, — Если бы не завещание, написанное на тебя, они были бы наследниками первой очереди. Они пытались оспорить?
Максим подтвердил.
— Но не смогли. Они не могут подобраться к тебе, так что решение остаётся за тобой – сколько отдать им.
— Ты бы что отдала?
— Всё, — сказала Соня.
С Соней это не новость: она так не любит конфликты, что готова отдать всё, лишь бы не отстаивать своё.
— Исключено, — ответил Максим.
— Ну, по четвертинке…
Он почти с этим согласился, позвонил маме, чтобы сообщить хорошие новости, но там мама с дядей, доведённые до состояния, охрипшие от криков, уже набросились на него:
— Ты нас спровоцировал!
— Ты рассорил!
— Из-за тебя мы уже и друг друга подставляем!
— Всё, Сонька твоя, — воскликнула мама, — Как женился, так и не стал сам собой. Эта квартира для семьи. Это – для детей, на «потом». Кому, скажи, сдались твои дети, когда у твоей сестры дети будут расти не в своём доме, а в моём?!
И Максим передумал.