– Анна Петровна, правда ли, что у вас с Иваном нет детей? – спросила Галина, соседка, перегнувшись через забор.
– Не судил Бог, – тихо ответила я, крепко сжимая ведро. Такие разговоры всегда вызывали у меня раздражение. Каждый раз, когда кто-то из деревенских начинал разговор о детях, я ощущала, как внутри что-то сжимаются, будто меня пережимали. В нашем селе разговоры вращались вокруг двух тем: детей и урожая. Урожай в этом году был хорошим, но вот с детьми…
По вечерам я часто сидела на крыльце, глядя на закат, и думала о муже. Иван уже полтора года работал на вахте в тайге, пил лес, чтобы мы могли позволить себе больше, чем картошку с огорода. Когда он уезжал, я целовала его в щеку и шептала: «Возвращайся поскорее». А он всегда с улыбкой отвечал: «Обязательно, моя хорошая. Только мигни, и я уже дома.»
Но время тянулось медленно. За эти месяцы я ощущала, как старею, и в тридцать лет мне иногда казалось, что я не смогу вынести тяжесть всей жизни. Особенно, когда мимо пробегали соседские ребятишки. Машка с правой стороны недавно родила третьего, Танька с левой – ждала двойняшек. А я… Я поливала свои георгины, пытаясь убедить себя, что этого мне достаточно. Мы долго пытались завести детей, но судьба распорядилась иначе.
Ночью начался сильный ливень. Дождь барабанил по крыше так громко, что мне казалось, она вот-вот рухнет. Я проснулась от странного шума. Сначала подумала, что это кошка, но звук был другой – тонкий и прерывистый.
Когда я открыла дверь, передо мной лежал маленький сверток прямо на пороге. Моё сердце чуть не остановилось. В свертке кто-то шевелился.
– Боже мой, – прошептала я, поднимая его на руки.
Это был мальчик, совсем крошечный, около трёх-четырех месяцев. Лицо было покрасневшим от крика, глаза закрыты, а кулачки сжаты. Рядом валялась старая плюшевая собака, вся мокрая.
– Тихо, малыш, тихо, – прижала я его к себе, и он мгновенно успокоился, только иногда всхлипывая.
Утром я побежала к нашему фельдшеру Николаю Степановичу. Он жил через два дома и знал все наши проблемы.
– Коля, помоги! – воскликнула я, едва переступив порог.
Он взглянул на меня, потом на сверток в руках и всё понял.
– Анна, ты уверена? – спросил он, качая головой. Но в его глазах я заметила не осуждение, а сочувствие.
– Коля, миленький, – взмолилась я, готовая опуститься на колени. – Помоги оформить документы. Скажем, что роды были преждевременными. Иван ничего не узнает, он ведь в тайге…
– А совесть? – спросил он, но я видела, что он уже готов помочь.
– Без ребёнка мне совесть не даст покоя.
Прошло пять месяцев. Мальчик, которого я назвала Мишей, рос быстро. Научился переворачиваться, постоянно болтал, а когда улыбался, на щеке появлялась маленькая ямочка.
Я готовилась к возвращению Ивана, как к самому важному событию в жизни. Пекла пироги с капустой – его любимые, мыла полы, повесила новые занавески. Но сердце продолжало колотиться.
Когда Иван вернулся, он первым делом заглянул в детскую.
– А это кто у нас тут? – спросил он, стоя возле кроватки, где спал Миша.
Малыш открыл глаза и улыбнулся, и на его щеке появилась знакомая ямочка.
– Это наш сын, Ваня, – сказала я, сдерживая дрожь в голосе. – Он родился раньше срока, а я узнала о беременности только после твоего отъезда.
Иван стоял неподвижно, а потом его лицо осветила широкая улыбка.
– Наш сын! – вскрикнул он и поднял меня на руки, крутя в воздухе.
Годы прошли быстро. Миша рос умным мальчиком, радуя нас каждый день. Иван вернулся на местную лесопилку, чтобы быть рядом, хотя зарплата была меньше. Мы с Мишей часто делали скворечники или ремонтировали старую машину.
Каждый раз, когда Иван замечал сходство Миши с собой, я чувствовала странное беспокойство. Особенно, когда Миша начинал шалить или упрямился.
Но настоящий шок я испытала, когда Мише исполнилось двенадцать лет. Однажды Иван заметил:
– Анюта, почему он такой смуглый? В нашей семье все были светловолосыми…
Я заметила, как Иван стал чаще пристально смотреть на сына. И вот тогда я поняла, как сильно отличается Миша от нас. Его тёмные волосы, карие глаза и смуглая кожа.
Позднее, когда Мише исполнилось двадцать пять, он вернулся в родные края после учёбы. Женился на Леночке, дочери почтальонши.
Я не решалась раскрыть всю правду, пока однажды за семейным ужином не сказала, что хочу признаться о том, как нашёлся Миша.
Тишина в воздухе была настолько плотной, что я едва могла дышать. Но Иван был сдержан, и в его голосе не было гнева.
– Ты подарила мне жизнь и семью, Анюта, – сказал он. – Какая разница, как Миша появился в нашем доме? Главное, что он вырос хорошим человеком, благодаря тебе и твоей любви.
В тот момент я поняла – я не обманула его. Сила материнской любви важнее крови.