Не в моём вкусе»: как слова, сказанные за спиной, сломали веру в добро
— Ну и рожа у неё… Только ценитель редкого калибра поймёт, — лениво бросил голос из-за двери офисной кухни.
— Саш, слушай, а у тебя с этой Смирновой что-то есть? Частенько вижу вас вместе, — хмыкнул второй голос с ухмылкой.
Настя, державшая в руках контейнер с обедом, замерла в коридоре.
— Та ну, чего ты, — ответил знакомый голос Саши. — Просто болтаем иногда. Ни к чему не обязывает.
— А со стороны глянешь — будто она от тебя не отходит, — продолжал Алексей из бухгалтерии. — Да она влюбилась по уши, судя по взглядам.
— Пусть себе влюбляется, — равнодушно отмахнулся Саша.
Настя побледнела. Пальцы задрожали, сердце ухнуло в пятки.
— Да она мне и не нравится. Лицо… ну, так себе. На любителя, — добавил Саша с ухмылкой.
— Прямо на ОЧЕНЬ узкого любителя, — прыснул смехом Ковалёв. — У нас в отделе хохочут, мол, она тебе еду таскает, как жена примерная.
— Я же не против — ест же кто-то должен, — пожал плечами Саша. — Готовит, правда, посредственно. Но отказываться неудобно.
Раздался громкий смех.
Настя резко развернулась и, сдерживая рыдания, бросилась в дамскую комнату. Запершись в кабинке, уткнулась в ладони и, наконец, расплакалась.
Как больно слышать это — от него. От того, кто казался родным.
Она ведь старалась. С вечера пекла пирожки, искала новые рецепты. Всё — ради того, чтобы сделать ему приятно. А он… посмеялся. Перед всеми. Сделал её посмешищем.
В соседней кабинке кто-то обсуждал новенький лак, у зеркала смеялись. А она сидела, безмолвная и обманутая.
Она вспоминала, как два месяца назад он был первым, кто подошёл к ней в новом офисе. Показал, где что лежит, угостил кофе, говорил мягко, с улыбкой.
— Попробуй местный «Цезарь». Я бы ел его каждый день.
С того дня всё началось. Совместные обеды, разговоры о маме, о фильмах, даже о смысле любви. Настя всё глубже увязала в этом притяжении. Думала — это начало чего-то настоящего. А оказалось — обычная игра.
— Не герой ты. Даже не честный человек, — прошептала она в пустоту.
В тот день она ушла домой раньше, сославшись на самочувствие. Саша написал: «Насть, ты в порядке?» — но ответа не последовало.
Наутро она уже решила: всё. Достаточно. Прекратила любые попытки наладить разговор. На его робкое «Привет» ответила ледяным: «Мы с тобой больше не знакомы».
— Что произошло?.. — растерянно спросил он.
— Я слышала всё. Ты мне противен.
Саша попытался схватить её за руку, но Настя вывернулась и ушла, не оглядываясь.
Он больше не приближался. Не звонил. Не извинился. И именно это оказалось больнее всего. Пустота — вот и всё, что он оставил после себя.
Настя подала заявление об уходе. Работа потеряла смысл, а офис стал напоминать поле боли и разочарования. Через пару недель она, сменив номер, устроилась в новую компанию. Начала всё сначала.
Саша вернулся из отпуска и, наконец, решился поговорить. Но её рабочего места уже не было.
— Смирнова? Уволилась, — спокойно пояснила секретарь. — Не знали?
Он не знал.
Попытался дозвониться — номер недоступен.
В животе заурчало. Вспомнил пирожки, варенье, котлеты… Улыбки Насти, заботу, тепло. А сейчас в холодильнике — пусто. И в душе — то же самое.
Он думал: забудется. Пройдёт. Но не проходило.
Он не хотел признавать, что разрушил её доверие сам. Не кто-то, а он. Поддался чужим шуткам. И потерял.
А Настя? Она больше не была той наивной девчонкой. Она выросла. Поняла, чего стоит её сердце — и кому оно больше не принадлежит.