— Нет, и ещё раз нет! Твоей матери я не позволю вообще подходить к моей двери! — Марина стояла в центре кухни, сложив руки на груди, с таким выражением лица, будто стояла перед врагом.
Игорь взъерошил волосы и тяжело выдохнул. Он понимал, что разговор будет сложным, но надеялся хотя бы на минимальное понимание.
— Марин, это всего на неделю. Она едет по делам в Москву, ей нужно остановиться у нас, чтобы не тратить деньги на отель.
— У тебя удивительно короткая память, — Марина подошла к окну и распахнула его настежь, пропуская апрельский воздух. — Напомнить, что было в прошлый раз? Или ты уже настроил фильтр, чтобы игнорировать неприятные моменты с твоей матерью?
Игорь поморщился. Последний визит Елены Борисовны полгода назад был действительно скандальным. Он помнил, как мать, увлекаясь фэншуем, пыталась переставить мебель в гостиной, объясняя это тем, что «энергетические потоки заблокированы» и «в доме накапливается негативная энергия». Марина вернулась с работы и обнаружила, что старое бабушкино кресло исчезло.
— С этим хламом в доме невозможно создать гармоничное пространство, — заявила тогда Елена Борисовна.
— Это кресло моей бабушки, я в нем люблю читать, — холодно ответила Марина. — И мне все равно, блокирует ли оно что-то или нет.
— Послушай, — Игорь подошел к жене и попытался обнять её, но она отстранилась. — Я поговорю с ней, объясню, что нельзя ничего трогать и переставлять.
— Ты уже объяснял, — Марина повернулась к нему. — И чем это закончилось? Она назвала меня недалеким человеком, который цепляется за старые вещи вместо того, чтобы создать уют для мужа. А когда я попыталась возразить, она расплакалась и пошла жаловаться тебе на мою неблагодарность.
Игорь ясно помнил тот вечер. Мать рыдала у него на плече, рассказывая, какой жестокой и недоброжелательной оказалась его жена.
— Я всего лишь хотела помочь, создать уют в вашем доме, а она… Она так жестоко меня отвергла. И вот результат!
И он поверил. Встал на сторону матери. Несколько дней говорил с Мариной холодно, пока не узнал, что Елена Борисовна без разрешения выбросила несколько фотографий в старинных рамках, которые Марина хранила как память о бабушке.
— Всё будет по-другому, — неуверенно сказал Игорь. — Я прослежу.
— Ты? — Марина горько усмехнулась. — Ты ничего не видишь, когда речь идет о твоей матери. Ты маменькин сынок, Игорь. Взрослый мужчина, а ведешь себя так, будто тебе пятнадцать лет и ты боишься возразить своей маме.
Игорь почувствовал, как его раздражение нарастает.
— Не начинай. Это всего на неделю. Я больше ни о чем тебя не прошу. Будь вежлива, вот и всё.
— Знаешь, что меня больше всего обижает? — Марина покачала головой. — Ты даже не спросил меня, как я к этому отношусь. Просто поставил перед фактом: мама приезжает, и точка. Как будто моё мнение не имеет значения.
— Я знал, что ты будешь против, — честно ответил Игорь.
— И решил, что моё несогласие можно просто проигнорировать?
— Я надеялся, что ты проявишь понимание, — огрызнулся Игорь. — Это моя мать, в конце концов.
— А это мой дом, — тихо, но уверенно сказала Марина. — Мой. Тот дом, который мне оставила бабушка. Тот самый, который я восстановила до того, как встретила тебя. И я имею полное право решать, кто может в него войти, а кто нет.
Игорь стукнул кулаком по столу.
— Значит, я тут только как гость? Три года в браке, а ты все равно считаешь этот дом только своим?
— А что, я должна считать его общим, чтобы твоя мать распоряжалась здесь, как у себя дома? — Марина скрестила руки на груди. — Это мой дом, Игорь. И я не хочу, чтобы кто-то, кто не уважает меня, находился в нем.
— Это эгоизм, — Игорь покачал головой. — Я не узнаю тебя, Марина. Когда ты стала такой жесткой?
— Когда поняла, что для тебя мнение твоей матери всегда будет важнее моего, — Марина отвернулась, чтобы он не увидел её лица. — Я чувствую себя чужой в собственном доме, когда она здесь. Так что выбирай, Игорь: либо ты сейчас звонишь ей и говоришь, что не можем её принять, либо… либо ты можешь собирать вещи и ехать к ней.
— Что? — Игорь не верил своим ушам. — Ты серьезно, Марина?
— Вполне, — она повернулась к нему, и Игорь увидел в её глазах не злость, а усталость. — Я больше не могу. Не могу быть рядом с человеком, который считает меня ничтожеством, недостойным его драгоценной матери.
Игорь опустился на стул, чувствуя, как его раздражение переходит в тяжёлое чувство безысходности. С одной стороны — мать, которую он любил, несмотря на все её недостатки. С другой — жена, с которой он делил жизнь три года.
— Марина, — он попытался говорить более мирно. — Я понимаю, что у вас с мамой не ладится…
— Не ладится? — Марина усмехнулась. — Ты действительно думаешь, что между нами просто недоразумение? Игорь, она старается стереть меня из нашей жизни. Она вырезает меня с семейных фотографий. Помнишь, как она вырезала наше свадебное фото, оставив только тебя?
Игорь помнил, но предпочитал не обращать на это внимание. «Просто неудачно получилось», — объяснила тогда мать.
— Она постоянно говорит о своих знакомых, чьи сыновья женились «удачно», — продолжала Марина. — И каждый раз смотрит на меня с таким сожалением, как будто ты совершил огромную ошибку. А когда она перечисляет твоих бывших девушек, восхваляя их… Ты хоть представляешь, каково это слушать?
Игорь провел рукой по лицу.
— Она просто… такой человек. Она не со зла.
— И это твое оправдание? — Марина покачала головой. — «Она не со зла». Знаешь, есть люди, которые без злого умысла могут разрушить всё вокруг себя. Может, она и не понимает, что делает, но от этого не легче.
Игорь молчал, перед глазами проплывали сцены из прошлого: как мать звонила ему на медовый месяц, как всегда находила повод критиковать Марину — её прическу, одежду, манеру говорить. Как после её визитов Марина становилась замкнутой и отчуждённой.
— У меня есть предложение, — наконец сказал он. — Давай я сниму маме номер в гостинице. Она будет приходить к нам, но жить отдельно.
— Чтобы каждый день с утра до вечера быть здесь? — Марина покачала головой. — Нет, Игорь. Это полумера. Я не хочу её здесь. Точка.
— Ты даже не пытаешься найти компромисс!
— А ты не пытаешься понять, что я чувствую! — Марина повысила голос. — Это мой дом, Игорь. Единственное место, где я чувствую себя в безопасности. Бабушка оставила его мне, когда я осталась одна. Это не просто стены, это память, это часть меня. И я не позволю твоей матери нарушать мою память, мою жизнь!
Игорь встал, подошёл к окну. Внизу шумел город, люди спешили по своим делам, не зная о трагедии, разворачивающейся в квартире на четвёртом этаже.
— Знаешь, какая у тебя проблема, Марина? — он повернулся к ней. — Ты всегда воспринимаешь всё как личное оскорбление. Мама просто хочет помочь, а ты воспринимаешь это как нападение.
— Помочь? — Марина скептически подняла бровь. — Просветить меня, как быть настоящей женой? Или что мне делать и когда? Может, она скажет, как мне одеваться, чтобы не позорить вашу фамилию? — она горько усмехнулась. — Нет, спасибо, мне не нужна такая помощь.
Игорь чувствовал, как его раздражение нарастает. Почему они не могут просто договориться? Почему Марина не может потерпеть его мать неделю? Неужели это так сложно?
— Ладно, короче, — он подошел к столу, взял ключи и телефон. — Я поеду к Димке. Переночую у него. А ты подумай над своим поведением. Когда успокоишься, позвони.
— Отличное решение, — кивнула Марина. — Убегай, как всегда. Только не забудь взять зубную щётку и бритву. Можешь вообще не возвращаться, пока твоя мать не уедет обратно в Саратов.
Игорь застыл у двери.
— То есть ты ставишь мне ультиматум? Либо я отказываю матери в крыше, либо между нами всё закончено?
— Нет, — её голос был усталым и ровным. — Я просто говорю, что не позволю ей переступить порог моего дома. А выводы сделай сам.
Хлопнула входная дверь. Марина осталась одна в кухне, глядя на чашку с остывшим кофе. Она чувствовала странное опустошение и в то же время уверенность в своей правоте. В конце концов, это её дом, её крепость. И она имела полное право защищать его.