«Иди в сарай!» — говорил отец дочери, когда наступала ночь, и следовал за ней в темноту. И вот что они обнаружили.
С первого взгляда все было привычно. Отец — крепкий, молчаливый мужчина, когда-то работавший лесником. Дочь — тихая девочка лет двенадцати, с растрёпанными волосами и взглядом, устремленным в пол. Они жили на краю деревни, у самой лесной опушки. Дом был старый, с кривыми стенами, рядом стоял сарай — чёрный от времени и покрытый мхом. Внутри — только инструменты, сено и клетки для кур.
Но каждый вечер, когда ночь опускалась на землю, отец говорил строго, не выражая эмоций: — Иди в сарай.
Девочка без слов шла за ним, он — следом. Закрывались изнутри, и до рассвета не было слышно ни звука.
Соседи шептались, но никто не решался спросить, что происходит. Отец отвечал немногословно, смотря под лоб, а девочка, казалось, была немой, не проронив ни слова.
Однажды несколько деревенских парней, напившись и воодушевившись любопытством, решили проследить за ними. Притаившись за стогом сена, они подслушали привычные слова: — Иди в сарай.
Они тихо пробрались, прячась в темноте, пока двери сарая не захлопнулись. После минуты молчания появился слабый свет, и через трещины в стенах парни увидели, как отец и дочь стоят в круге, выложенном костями и пеплом. Девочка дрожала, а отец что-то бормотал, поднимая руки к потолку. В этот момент стены сарая начали дрожать, воздух наполнился гулом, и из тени выползло существо — темное, мохнатое, с глазами, как угли. Оно потянулось к девочке, но отец шагнул вперед и крикнул: — Она не твоя! Пока я жив, она не твоя!
Существо зарычало, но отступило в тень, растворившись в дыму. Свет погас, и всё стало тихо.
Мужчины не могли сдвигаться с места от страха. Лишь с наступлением рассвета они смогли уйти, молчаливые и бледные.
С того времени никто больше не осмеливался даже взглянуть в сторону сарая. А отец продолжал говорить: — Иди в сарай.
И ночь за ночью ритуал повторялся. Девочка шла, отец — за ней. Сарай становился границей между их миром и чем-то иным. Существо приходило каждый раз, и каждый раз отец боролся с ним — уговаривал, кричал, сражался, но на рассвете всегда уходил живым, хотя его тело становилось всё более иссушенным, как тень.
Однажды весной, в полнолуние, девочка не пошла. Она стояла у порога и смотрела на отца. В её глазах не было страха или покорности, только решимость. — Я не пойду, — сказала она. — Ты должна, — сказал отец. — Без этого она вырвется.
— Я знаю, — тихо ответила она. — Но теперь я готова.
Отец побледнел, но уступил. Словно знал, что этот момент неизбежен. Вместе они вошли в сарай, но на этот раз в круг встала только она. Он остался за пределами. Девочка начала бормотать слова, поднимала руки — теперь она была той, кто призывал. И тогда, как всегда, из тени вылезло существо.
Но на этот раз оно остановилось. Оно замерло и… склонилось перед ней, почти с уважением.
— Приняла, — прошептало оно. — Наследница.
Отец упал на колени. — Катя… ты уверена?