Глеб вышел из клиники, замер на ступеньках и задумчиво оглядел мир вокруг. Погода была отвратительной, даже для поздней осени: мрачное, свинцовое небо висело низко, а облака казались готовыми вот-вот коснуться верхушек деревьев, которые стояли голыми и оголенными, словно изогнутые палки. Вчерашний первый снег, такой белоснежный и обещающий, сейчас превратился в грязную слякоть, растекающуюся по улицам.
Люди двигались по улице, сутулясь и погружая взгляд в землю, избегая луж и грязных снежных комков. Каждый шаг был осторожным, как будто они боялись потерять равновесие и упасть в эту неприятную зиму.
Город казался выцветшим, как старая фотография — грязным, унылым и безжизненным. Но Глеб, наблюдая за этим, испытывал странное чувство зависти. Он завидовал людям, которые еще имели право быть недовольными погодой, и которые могли пережить этот день, зная, что завтра все может измениться.
Но у него не было впереди всего этого. В его правом кармане, как непосильный груз, лежал приговор. Медицина передала его судьбу в виде карточки с анализами и страшным диагнозом, перечеркнувшим все его мечты и планы.
Водитель, увидев, что Глеб слишком долго стоит без движения, подошел и предложил подвезти его. Но Глеб остановился у машины и сказал: “Дрюня, поезжай домой. Тебе нужно отдохнуть сегодня. А я… просто прогуляюсь немного.” В голосе Глеба звучало что-то странное, чего не мог понять молодой водитель.
“Но у вас же встреча через час, Глеб Аркадьевич!” — удивленно ответил Дрюня. Глеб тихо ответил, что справится и без этой встречи. Он заметил, как его подчиненный, полный энергии и амбиций, не мог понять, что у него больше нет желания работать или двигаться вперед.
Когда-то Глеб сам был таким: стремился к успеху, строил карьеру, зарабатывал деньги. Он отдал всю свою жизнь работе, пренебрегая личной жизнью, не создав семью, не вырастив детей. И теперь, что у него было? Успешный бизнес и миллионы на счетах.
Но ради чего он их заработал? Для себя? Теперь ему было не суждено потратить эти деньги. Для семьи? У него не было семьи. Он жил в огромном доме, который каждый вечер встречал его гулкой тишиной, наполненной эхом его одиночества.