Цена прощения
— Больше ни шагу в мой ресторан, поняла? — холодно произнесла Екатерина Павловна, сжимая пальцы на гладкой мраморной стойке.
— Как скажете, — сдержанно улыбнулась я, скрывая за спокойным лицом нарастающее предвкушение.
Ресторан «Белый Лебедь» когда-то считался жемчужиной города. Теперь же его величие превратилось в фантом прошлого: потрескавшиеся мраморные колонны, тусклый свет хрустальных люстр и официанты, двигающиеся с призрачной осторожностью. Редкие посетители говорили шёпотом, боясь потревожить гнетущую тишину.
Я молча развернулась и направилась к выходу, ощущая каждую секунду, что приближала меня к неизбежному моменту истины.
— Ну что, всё так же несносна? — спросил Артём, распахивая передо мной дверцу машины.
— Хуже. Она даже не понимает, что её империя рушится.
Я села в машину и достала флешку с документами.
— Готовь бумаги. Время пришло.
Три года назад Екатерина выгнала меня из нашего дома. Я помню тот вечер до мельчайших деталей: холодный ужин, натянутая улыбка отца и её ледяной голос, требующий уважения к её правилам.
— Почему ты снова не убрала за собой? — раздражённо спросила она, указывая на микроскопическое пятно на скатерти.
— Я убрала, — устало ответила я.
— Не хватает воспитания, Анна. В этом доме чистота — показатель уважения.
Отец молча перевернул страницу журнала, даже не взглянув в мою сторону. В тот момент я поняла, что здесь мне больше не место.
Теперь я возвращалась. Но уже не как падчерица, а как человек, который держит в руках контрольный пакет акций ресторана, где мне когда-то запрещали появляться.
Раскрытие карт
— Екатерина Павловна, инвестор прибыл, — с порога сообщила Лиза, помощница управляющего.
— Наконец-то! — её голос дрогнул от напряжения. Последние три месяца она искала финансовое спасение для ресторана, и теперь, похоже, удача ей улыбнулась.
Она зашла в VIP-зал, расправляя плечи и заставляя себя выглядеть уверенно. Но когда увидела меня за столиком, всё её самоуверенное спокойствие вмиг испарилось.
— Ты?!
— Проходите, Екатерина Павловна. Нам есть о чём поговорить.
Она села напротив, судорожно сжимая подлокотники.
— Не может быть…
Я спокойно выложила перед ней документы.
— Формально я приобрела «Белый Лебедь» через сеть компаний. Но суть не меняется. Теперь ресторан — мой.
— Ты что, специально за этим вернулась?! — её голос был полон недоверия и паники.
— Я вернулась, чтобы спасти ваш ресторан. Но только на моих условиях.
Она пыталась скрыть страх за маской надменности.
— И какие же условия?
— Ты остаёшься управляющей, но с новыми правилами. Без махинаций с отчётностью, без личных трат за счёт бизнеса. Ты работаешь честно.
— А если я откажусь?
— Тогда я продаю ресторан, и он станет ещё одной сетью закусочных. Ты знаешь, что это значит.
Екатерина сжала губы. Она знала.
Спустя минуту напряжённой тишины она взяла ручку.
— Где подписывать?
Я придвинула документы ближе.
— Здесь. И здесь.
Когда подписи были поставлены, она выдохнула:
— Что дальше?
— Теперь мы работаем вместе, — я встала, направляясь к выходу. — Добро пожаловать в реальный бизнес.
Прошлое, которое нельзя забыть
Через месяц «Белый Лебедь» ожил. Новая команда поваров, изменения в интерьере, обновлённое меню — всё это привлекло новых клиентов. Екатерина больше не срывалась на персонал, но каждое утро её лицо было напряжённым.
— Выручка выросла на 20%, — докладывала Лиза.
— Прекрасно, — кивнула я. — Повышаем зарплаты официантам.
— Ты слишком мягкая, — пробормотала Екатерина.
Я вздохнула.
— Неужели так сложно признать, что честная работа приносит больше пользы, чем страх?
Она сжала чашку кофе.
— Знаешь, я ведь когда-то тоже мечтала о другом будущем, — неожиданно сказала она.
Я подняла глаза.
— Когда-то я подавала кофе таким, как ты. Тем, кто не замечал официантов.
Я молчала, давая ей возможность говорить.
— Я встретила твоего отца и подумала, что наконец смогу выбраться. А потом появилась ты — наследница, копия своей матери. Я боялась, что он никогда не полюбит меня так, как любил вас.
Она посмотрела на меня.
— Я пыталась тебя вытеснить. Сделать так, чтобы ты ушла. Но теперь я понимаю, что это была ошибка.
Я улыбнулась.
— Не думаю, что ты когда-нибудь скажешь это вслух, но… я принимаю твои извинения.
Последний разговор
Несколько лет спустя Екатерина неожиданно позвонила мне.
— Анна, он болен. Врачи говорят, осталось несколько месяцев.
Я долго молчала.
— Ты пойдёшь к нему?
— Не знаю, — тихо призналась я.
Спустя неделю я сидела в больничном коридоре, сжимая картонный стаканчик с холодным кофе.
— Ты можешь просто уйти, — сказала Екатерина.
— Нет. Я не хочу снова убегать.
Я открыла дверь палаты.
На койке лежал человек, которого я когда-то любила и который меня предал.
— Анечка… — его голос был слабым.
Я стояла, не зная, что сказать.
— Прости меня.
Я села рядом, ощущая странное облегчение.
— Я пришла не для того, чтобы прощать. А чтобы понять.
Мы говорили долго. О прошлом, о сожалениях, о том, как страх рушит семьи.
Когда я выходила из палаты, дождь за окном стал стихать.
— Ты простила его? — тихо спросила Екатерина.
Я посмотрела на неё.
— Я простила себя.
В этот момент я поняла: иногда месть кажется сладкой, но настоящее удовлетворение приходит, когда ты отпускаешь прошлое и позволяешь себе двигаться вперёд.