На кухне ощущался аромат мятного чая, который сочетался с привкусом слегка подгоревших тостов. Екатерина сидела у окна, в любимой растянутой футболке с надписью «I need more coffee», и смотрела на двор, где пожилая женщина в лосинах энергично двигала руками. Был полдень, пятница, однако вместо новых заказов, клиентов или увлекательного марафона по интерьеру в YouTube, Катя медленно мешала чай ложкой, слушая, как из соседней комнаты доносятся приглушённые стуки – Наталья Петровна приводила шкаф в порядок.
Стоит отметить, что порядок в шкафу был безупречен. Вопреки привычке Екатерины, которая «даже кастрюлю на место поставить не способна», как эмоционально заявила свекровь неделю назад, хлопнув дверью так, что у девушки зазвенело в ушах.
За окном серая ворона таскала по газону кусочек батона. Катя отложила чашку, медленно поднялась и открыла холодильник, в котором стояли банки с непонятной домашней консервацией, занявшие примерно половину пространства.
– Хоть и хочешь, хоть и нет, но до зимы всё употребим, – произнесла Наталья Петровна, внося в дом ящики с продуктами. – Катя, ты, конечно, не привыкла хозяйствовать, но пока я здесь, голодным никто не останется.
Молчание Екатерины не было новым явлением. И, возможно, таким оно останется. Однако мысли всё чаще приходили на ум: не пора ли поставить точку?
Из спальни послышалось открытие шкафа и резкая реплика:
– Дмитрий просил пижаму ту, с пуговицами, положить! Где она? Ты опять всё перепутала?
Катя чуть улыбнулась про себя – пижама с пуговицами, чтобы было удобно переодеваться в санатории. Она глубоко вдохнула, подошла к дверному косяку и тихо, почти ласково произнесла:
– Наталья Петровна, вы уверены, в каком именно чемодане сложили первую партию одежды?
– Не лезь туда, где не разбираешься, – ответила та, не оборачиваясь. – Я с утра бегаю взашей, а у тебя, хочешь знать, отпуск, а я одна тащу за обоих. Катастрофа, а не хозяйка.
Катя тяжело вздохнула, направилась на кухню и включила чайник. Всё словно сцена из театра: действие, пауза, очередная реплика — такой сценарий повторяется каждый день. Только в этой постановке нет комедии, лишь горькая бытовая драма с оттенками абсурда. Момент, когда хочется разрыдаться, но выходит лишь тихий смешок.
В прихожей захлопнула дверь – вернулся Дмитрий, её супруг, официально муж, но который всё чаще казался чужим.
– Девочки, как у вас дела? – бросил он, снимая кроссовки, даже не заглянув в кухню. – Ма, сумку не порвала? Тяжелая ведь.
Катя осталась молчаливой.
Наталья Петровна возопила:
– Всё сама делай! Пока твоя жена, словно барыня, сидит на кухне, я с вещами бегаю. Без меня бы вы остались без нижнего белья!
Дмитрий улыбнулся:
– Мам, ты и впрямь забавная! Катя, а почему такая мрачная? Посмотри, билеты вот! Завтра вылетаем!
Он вошёл, размахивая распечатанным документом.
– Все? – осторожно спросила Катя.
– В смысле — все? – нахмурился Дмитрий.
– Ты сказал, что мы вылетаем. Ты имел в виду с мамой?
– Конечно! Мы же договорились. Ты же говорила, что хочешь отдыха, тепла и моря. Вот он, спокойствие у воды. Санаторий рядом, пляж в двух шагах. Мама с нами, ей нужна смена обстановки.
– А мне больше нужен психолог, – тихо пробормотала Катя.
– Что?
– Ничего. Просто мило, что всё решил ты, как обычно, без меня.
Он приблизился, взял её за плечи, но Катя почувствовала внутренний дискомфорт.
– Катя, не злись. Мы всё обсудили. Мама летит за свой счёт, квартира на троих, всем удобно. Ты же прекрасно ладишь с ней…
– Да? – перебила она, отдаляясь. – Вот так мы и живем: ты, я и твоя мама. Только мама распоряжается чужими шкафами, критикует готовку и оценивает цвет трусов.
– Опять началось… – промямлил Дмитрий, закатывая глаза. – Катя, не порть настроение.
– А у меня его и не было. Скажи, видел, что я на прошлой неделе ходила к психологу?
– Зачем? – удивился он. – Ты вроде в порядке.
– Конечно. Идеальный внешний вид: мешки под глазами, нервы на пределе, муж-переросток, который без мамы пуговицу пришить не может. Всё просто прекрасно.
В этот момент Наталья Петровна заглянула в кухню:
– Опять сцена? Катя, либо ты принимаешь нашу семью, либо уходишь к своей матери. У тебя же мама есть, так поживи с ней.
– Отличный совет, – ответила Екатерина с холодной улыбкой. – Только знаешь что… я уже всё решила.
– Что именно? – подозрительно спросила свекровь.
Катя достала из ящика конверт и положила его на стол.
– Это тебе, Дима. Прочти, когда будет время. Не в самолёте лучше, а до вылета.
Он взял конверт, развернул и застыл. Через пару секунд голос сорвался:
– Это… заявление на развод?
– Угадал, – кивнула Катя. – Даже без участия мамы.
– Подожди! Это что, шутка? Катя, ты не в своём уме?
– Я в полном порядке, а вот вы давно не в себе.
Он взглянул на неё, словно на незнакомую.
Наталья Петровна вздохнула:
– Вот и всё. Я с самого начала говорила, что она ненадежна. Не подходит тебе, Димочка.
Катя надела куртку, кеды и взяла маленький чемодан, который приготовила ещё вчера.
– Я поживу у подруги. Пока что. А вы… отправляйтесь отдыхать. Море, песок, пижама с пуговицами.
Она вышла, оставив за собой тишину и аромат мяты. В подъезде включился свет, и внутри Екатерины возникло облегчение. Страшно, но свободно.
Теперь у меня тоже отпуск. Только от вас.
Катя поселилась у Ани, своей подруги с университета, которая, в отличие от неё, рано поняла, что брак — это не аттракцион и не реабилитационная станция для взрослых мужчин.
Анин дом был уютным, с двумя комнатами и удивительно свободным пространством, словно воздух знал, что здесь никто не станет лезть в шкафы и критиковать за отсутствие сахара в кофе.
- – Ну ты, конечно, была дурочкой, – искренне сказала Аня, наливая вино. – Но теперь хотя бы с умом.
- – Я не дурочка, – ответила Катя, сделав глоток. – Я просто долго терпела.
- – Тоже вариант, – пожала плечами подруга. – Он хоть пытался остановить?
- – Сначала нет, – сказала Катя, показывая экран телефона с десятью непрочитанными сообщениями от Дмитрия.
В последнем голосовом сообщении он говорил:
«Катя, я не понимаю, что происходит. Мы с мамой прилетели и заселились, здесь тепло, красиво. Ты всё испортила. Я не узнаю тебя. Зачем ты так делаешь? Дай мне шанс объясниться.»
– Он правда отдыхает? – удивилась Аня. – После твоего ухода? Он, мать его, скорее рыба, чем человек.
– Мама с ним и кастрюля с компотом, – криво улыбнулась Катя. – Всё, как он любит.
– Ты счастливая, что сбежала. Я думала, что ты будешь страдать до пенсии.
Катя не находила слов. В душе было пусто — ни боли, ни радости. Будто всё происходило с кем-то другим. Только воспоминания пытались властвовать, словно тараканы: Как она готовила ужин, слышала критику свекрови, как Дмитрий упрекал за поздний подъём, пока мать мыла посуду.
А потом – отпуск, который она сама придумала, спланировала и выбрала отель. А потом – вдруг «мы решили», без неё.
– Он звонил? – спросила Аня.
– Три раза. Я не отвечала.
Подругу раздражало это молчание, и она советовала быть готовой к его возвращению, к его «ты все неправильно поняла».
На четвёртый день около магазина Дмитрия уже ждал Катя.
– Можно поговорить? – тихо попросил он.
– Только не начинай с «мама волнуется», – ответила она, проходя мимо.
Он последовал за ней:
– Катя, я не хотел, чтобы так получилось. Мы думали, что это семейный отдых.
– А я думала, что у меня семья, а не комендантский час под руководством мамы.
– Не преувеличивай, – оправдывался Дмитрий. – Это забота…
– Дмитрий, когда человек каждую неделю проверяет твой холодильник, переставляет кастрюли, указывает время вставать и постоянно сообщает, что ты недостойна — это не забота, а контроль.
– Но ты могла сказать!
– А ты мог заметить. Я не вещь. Я была женой. Пока не поняла, что «мы» – это ты и мама. А я – обслуживающий персонал.
Он замолчал, потом тихо произнёс:
– Она хотела, чтобы у нас была крепкая семья.
– У нас? Или у вас? – спросила Катя, смотря в глаза. – Ты хоть раз думал, чего хочу я? Как я чувствую себя, когда вы меня игнорируете в планах?
Он опустил взгляд.
– Я не знал, как иначе.
– А я знаю. Иное – это когда спрашивают: хочешь, чтобы мама ехала с нами? Когда говорят: ты важна, а не: мы решили.
Он сделал шаг навстречу:
– Ты правда хочешь всё закончить?
– Уже закончила, осталось только подписать.
Дмитрий кивнул с пониманием впервые осознав, что это не шутка.
– Мама сказала, что ты предатель.
– Пусть запишет меня в список своих разочарований. Она первая, я вторая.
Дмитрий смотрел, будто вытянутый из чужой жизни. А Катя почувствовала необыкновенную лёгкость, словно сбросила чужой, утомительный плащ, под которым оказалось настоящее свежее платье – свободное, без пуговиц.
– Катя, я всё ещё не хочу тебя потерять.
– Слишком поздно. Ты потерял меня, когда мама пришла временно, да осталась навсегда.
Он рот открыл, но молчал. Повернулся и ушёл без драмы и обещаний.
Катя стояла во дворе с пакетом на руках и вдруг поняла: никто не держит её. Если никто не держит – путь свободен.
Менее чем через неделю Екатерина уже подписывала в ЗАГСе документы о разводе. Рядом была строгая женщина в очках, пахнущая клеем и сухой мятой. Развод зарегистрируют через месяц и можно будет оспорить – но Катя ответила:
– Не буду. Спасибо, понятно.
Выйдя и сев на ступеньки, она почувствовала спокойствие. Внутри не было ни урагана, ни вулкана, ни слёз с мороженым – простая пустота, словно вынули гвоздь, который держал крышу, и стало светло.
Аня уже писала, что купила билеты: они летят – без мамы и кастрюль, только море, алкоголь и возвращение Кати.
Катя собиралась уверенно и без привычного страха, что Дмитрий позвонит или вернётся.
Он всё же написал на третий день:
«Я понял. Давай просто поговорим один раз».
Она ответила кратко:
«Давай».
Встреча произошла в кафе у их старого дома — маленьком, с облезлыми горшками у входа. Там они когда-то ели, смеялись и спорили кем пойти за молоком — теперь всё казалось далёким и чужим.
Дмитрий явился вовремя, был брит и в чистой рубашке, но усталым, будто не спал неделю.
– Привет, – сказал, садясь напротив. – Спасибо, что пришла.
– Не жди, – ответила Катя, сделав глоток воды. – Я не вернулась. Просто хочу понять, чего ты хочешь.
– Я многое осознал, Катя. Наверное, слишком поздно. Но без тебя мне тяжело. Ты была лучшим в моей жизни. Я долго верил маме.
– Да, слишком поздно, – сказала Катя, глядя в окно. – Ты не просто молчал, ты был на её стороне, даже когда я рыдала.
– Я дурак…
– Нет, ты мамин мальчик. И тебе было удобно, что я – удобная, пока не ушла.
Он вздохнул и пожал плечами:
– Я не хочу всё потерять, хочу вернуть. Готов на терапию, переезд, даже чтобы мама переехала, если нужно. Отдельные отпуска.
– Хочешь знать, чего хочу я? – улыбнулась Катя. – Чтобы ты страдал, просыпался среди ночи, вспоминал, как я смотрела, поняв, что ты меня предал. А потом отпустил, ведь я уже не твоя. Даже если пожалеешь.
Он замер, затем медленно кивнул:
– Понимаю. По крайней мере, стараюсь.
– Спасибо за всё. Особенно за компот в самолёт, – Катя поднялась.
Он усмехнулся почти искренне.
– Это мама настояла.
– Конечно. Передай ей, что её невестка подала на развод. Надеюсь, не подавится борщом.
Катя вышла и увидела такси, водитель махал ей рукой, сигналил. Чемодан уже был в багажнике.
Аня пела в голосовом сообщении:
– Собирайся, женщина! Мы летим на свободу!
Катя рассмеялась – искренне и впервые за давно. Не от веселья, а от того, что она живёт. Конец «мы решили», конец «мама сказала». Нет ужина на шесть персон, где едят только трое.
Такси поехало. Через двадцать минут – аэропорт. В руках Катя держала паспорт и билет. Впервые за долгое время всё было по-настоящему: свобода, небо, надежда и жизнь, где тебя не сравнивают, не указывают, не заглушают. Где можно быть громким, честным и любить по-настоящему. Только по любви.
Заключение
Эта история показывает, как трудно бывает сохранить себя в отношениях, где вмешательство третьих лиц подрывает личные границы и создаёт давление. Екатерина решилась на бескомпромиссный шаг ради собственного благополучия, выбирая свободу и уважение к себе вместо подавления и контроля. Её путь напоминает о важности услышать свои чувства и потребности, не боясь делать сложные решения ради собственного счастья и душевного спокойствия.