«В этом году Рождество отметим скромно», — сказала мама.
Её голос был ровен, как нож, который уже всё решил.
Подарков не будет, но приглашения — будут.
Телефонные звонки от родителей сменились с холодных формальностей на дружелюбные намёки: «Семейный ужин, важно, приходите, с детьми».
Я чувствовал — за этим стоит что-то большее, чем просто утка с яблоками.
Жена сказала:
— Пойдём. Пусть покажут, кто они.
Я кивнул. Иногда лучше смотреть прямо на бурю, чем ждать, пока она сама настигнет.
Столовая сияла. Свечи, фарфор, хрусталь — всё, будто под копирку с семейных открыток.
Дэниел, мой старший брат, уже сидел во главе стола, будто готовился к роли главы семьи. Его костюм был безупречен, галстук с серебряной булавкой блестел при каждом движении.
Мы ели яйца пашот с трюфельным маслом.
Никто не говорил о погоде. Это всегда предвещало бурю.
Отец отложил вилку, прочистил горло.
— Мы с матерью приняли решение. Пора всё расставить по местам. Завещание. Дом, участок у озера, большая часть счетов перейдут к Дэниелу. Он рядом, он помогает.
Он повернулся ко мне, будто вручая утешительный приз.
— Ты получишь долю, Пол. Меньше, но надёжно. Так будет… мир.
Мама кивнула.
— Мы всё обсуждаем открыто, чтобы потом не было обид.
Я посмотрел на жену. Её лицо оставалось мягким, но глаза — внимательными, почти опасно спокойными.
— Я ценю вашу открытость, — сказал я.
Дэниел ухмыльнулся:
— Ничего личного, брат. Просто бизнес.
Я мог бы, как всегда, кивнуть и проглотить.
Но в этот раз у меня была папка.
Я достал её из сумки, положил на стол.
— Раз уж всё открыто, — сказал я спокойно, — стоит обсудить и кредит под залог дома у озера, и переводы из фонда внуков, и гонорары из вашей компании, которые почему-то перечислены на счёт ООО Дэниела.
Стол замер.
Отец побледнел.
Мама поставила стакан так, что он звякнул о кольцо.
Дэниел перестал улыбаться.
— Ты не понимаешь, на что смотришь. Это обычный бизнес.
— Это перекачка, — сказала моя жена. — И это делает ваши обещания пустыми.
Отец резко ударил ладонью по столу.
— Не смей обвинять брата в этом доме!
— Я не обвиняю, — сказал я. — Я просто перестаю молчать.
Тишина встала стеной.
Я собрал бумаги, убрал их в папку и поднялся.
— Если хотите быть бабушкой и дедушкой моим детям — начните с уважения. Если хотите власти — ищите её где-то ещё.
Мы встали.
Дети, растерянные, но спокойные, держали нас за руки.
Мама позвала:
— Пол, не смей лишать нас внуков!
Я обернулся:
— Я не отгоняю их. Я защищаю.
Мы вышли в коридор.
Воздух был густой, пах воском и старостью.
Сзади хлопнула дверь.
Жена тихо сказала:
— Всё?
— Почти. — Я сжал папку. — Осталось одно.
Ночью я не спал.
Документы, которые я нашёл, были только вершиной айсберга.
На флешке, прикреплённой к заднему карману папки, были сканы договоров — и один странный файл: video_042.mp4.
Я открыл его.
Изображение дрожало: камера скрыта в кабинете отца.
На экране — Дэниел и мой отец.
— Она не должна знать, — сказал отец. — Это не просто деньги.
— Я всё улажу, — ответил Дэниел. — Главное — не подпускать Пола к документам.
— А с фондом внуков?
— Всё переведено. Через траст. Никто не узнает.
— Отлично. Тогда после подписания мы можем… продать участок. Они и не поймут, что за ним спрятано.
Спрятано?
Я перемотал назад. Слышно отчётливо:
— …пока никто не узнает, что под землёй.
Следующим утром я вернулся к озеру.
Снег ещё не растаял, но земля в одном месте была разрыта. Старый амбар рядом перекошен, окна заколочены.
Я зашёл внутрь.
Пахло сыростью и металлом.
Под полом — железный люк. Тот самый, который мы с Дэниелом видели детьми, когда играли здесь. Тогда отец сказал, что это просто старая сливная яма.
Я поднял крышку. Под ней — лестница и тьма.
Спустился с фонариком.
Пыль. Старые доски. И сейф. Большой, вросший в бетон.
На панели — код: 1225. Рождество.
Я ввёл. Щёлк.
Внутри — не золото, не деньги.
Пакеты с герметично запаянными документами.
«Рудник „Селеста“. Лицензия № 0912».
На первом листе — подписи отца и Дэниела.
Суть была проста: под озером — залежи редких минералов. Разработка скрыта через подставные фирмы. Всё имущество родителей переписано так, чтобы контроль над добычей принадлежал Дэниелу.
Мои родители хотели продать участок корпорации после смерти матери, и никто бы не узнал.
Я стоял в темноте, держа в руках доказательства, которые могли разрушить их империю.
Вечером я позвонил отцу.
— Нам нужно встретиться, — сказал я. — У озера.
— Это неуместно, Пол.
— Очень уместно. Сегодня.
Он приехал в одиночку. Дэниела не было.
Мы стояли у воды. Ветер гнал мелкий снег.
— Ты не должен был туда лезть, — произнёс он. — Это всё ради семьи.
— Ради какой? Той, где один сын получает всё, а другой — тишину?
Он отвернулся.
— Ты не понимаешь. Там не просто минералы. Там доказательства сделки, которая спасла меня много лет назад. Если это всплывёт — нас уничтожат.
— Нас? — я усмехнулся. — Или тебя?
Он посмотрел на меня устало.
— Ты такой же, как я. Только ещё не понял, что в этом мире нет чистых рук.
Я достал флешку.
— Тогда пусть решает полиция.
В ту же секунду я услышал щелчок — не флешки, пистолета.
Из-за спины вышел Дэниел.
— Не делай этого, брат.
Потом всё произошло быстро.
Выстрел. Брызги на снегу.
Крик жены — я не помню, как она оказалась рядом, она следила издалека.
Дэниел упал. Пуля — отцовская. Он пытался выстрелить, но дрогнула рука.
Я позвал скорую.
Прошло полгода.
Дэниел выжил, но больше не говорит. Отец сидит под следствием.
Мама молчит.
Я продал дом у озера и передал участок государству — как природный заповедник.
Иногда, когда я стою на его берегу, кажется, что слышу звонкий смех — детство, когда всё было просто.
Жена подходит, кладёт руку мне на плечо.
— Стоило ли оно того?
Я смотрю на воду.
Там, где был сейф, теперь только отражение неба.
— Да, — говорю я. — Теперь у нас действительно будет мир.