Когда родители моего парня узнали, что у меня есть ребёнок, их теплота исчезла в одночасье
С Джеймсом мы встречались около полугода, прежде чем он предложил познакомить меня со своими родителями. Я знала, что его отец — преподаватель философии в университете, а мать занимает серьёзную должность экономиста в крупной компании. В глубине души я надеялась, что встреча пройдёт гладко, хотя понимала: новость о моем двухлетнем сыне может изменить многое.
Но Джеймс уверял меня, что всё будет хорошо. Он часто говорил, что любит не только меня, но и моего сына Тимми, и даже мечтал о том, чтобы однажды усыновить его, если мы поженимся.
Когда я пришла к ним домой, меня встретили тепло. Было ясно, что ужин подготовили со всей душой — это был не просто семейный приём пищи. Мы беседовали на разные темы, отец Джеймса то и дело уходил в философские рассуждения, делясь своими мыслями о жизни.
Когда я упомянула, что работаю учителем математики в школе, его родители заметно удивились. Мать улыбнулась и сказала:
— О, я всегда с трудом понимала математику, хотя у меня экономическое образование. Но, как говорится, если знаешь таблицу умножения — уже неплохо. Интегралы редко кому в жизни пригождаются.
Мы посмеялись, и я пошутила, что с радостью помогу с интегралами, если понадобится. Разговор шёл легко и непринуждённо — до того момента, пока речь не зашла о моей семье.
Когда я рассказала, что у меня есть сын, атмосфера изменилась. Лица родителей будто застыли. Мать Джеймса посмотрела на меня с приподнятой бровью и спросила:
— Вы одна воспитываете ребёнка? Без мужа?
Я спокойно ответила:
— Да, жизнь сложилась так. Отношения не сложились, но у меня есть Тимми, и я счастлива быть его мамой.
Джеймс попытался перевести тему, но выглядел растерянным. Его отец, который минуту назад размышлял о природе счастья, вдруг притих, глядя в чашку чая и тихо пробормотал:
— Хм…
Этот «хм» прозвучал громче любых слов. Я поняла всё без объяснений.
Я вежливо встала, поблагодарила за ужин и сказала, что мне пора — сын ждёт. В прихожей, надевая пальто, я услышала, как мать Джеймса строго сказала:
— Джеймс, что ты себе думаешь?
Дальше — тишина. Никто не предложил помочь с пальто, никто не проводил.
Когда я пришла домой, моя сестра, которая сидела с Тимми, сразу поняла, что что-то не так. Но ничего не спрашивала — просто прижала сына к себе и сказала:
— Мы ждали тебя, правда, Тимми?
Мой малыш с улыбкой потянулся ко мне, и в тот момент всё остальное перестало иметь значение.
На следующее утро Джеймс позвонил, начал что-то объяснять, оправдываться, но я перебила его:
— Джеймс, не нужно ничего говорить. Просто оставь нас с Тимми в покое.
Я повесила трубку и заблокировала его номер. Эта глава в моей жизни была закрыта.