На днях нагрянула к нам гостья — сестра моего мужа, с супругом и сыном. Толик сиял от радости: не каждый день, мол, «столичная звезда» соизволит в деревню приехать. Сколько себя помню, Леночка у них всегда была на особом положении. Толик с юности пахал, чтобы помочь родителям, а она до двадцати лет возле мамы с папой в тепле и уюте жила, пальчиком не шевельнув. Даже порог сарая, говорят, ни разу не переступила.
А когда решила замуж выйти — начались замашки. Деревенские парни ей были не по вкусу: и пахнут не так, и разговаривают грубо. Заявила прямо: «Хочу замуж за городского. Но сначала — квартира, желательно двухкомнатная». Родители, понятное дело, раскошелились. Если бы моя дочь такое выкинула — быстро бы поняла, где у крапивы жгучая сторона.
Когда мы с Толиком поженились, у нас тоже была квартира — пусть и однушка, но купленная потом и кровью. А Леночка вскоре «удачно» вышла за «горожанина». Только вот жених тоже родом из деревни, просто подольше в городе поболтался. Три года по углам скитался, пока не устроился. Об этом Леночка родителям не сообщила — может, и сама не знала. Мы же узнали случайно: её Лёшка под градусом проболтался.
Сколько я Толику говорила: «Почему ты с ней, как с хрустальной вазой носишься?» Родители ей пенсию переводили, чтобы кроха не голодала, да и муж мой тайком копеечку отправлял. Считал, видимо, что я не замечаю. А я-то все расходы знаю до рубля!
Прошлой зимой родителей не стало — оба ушли один за другим. Последствия той самой болезни. Леночка, конечно же, на похороны не приехала. Лёша передал: мол, у неё нервный срыв. А у меня, по-твоему, всё в порядке было? Хозяйство на мне, и их, и наше. Коров три головы, плюс свиньи, овцы, куры. Да ещё похороны организовывать — венки, столы, поминки. Всё на мне и на Толяне, который, к слову, так усердно поминал, что еле остановила.
И вот — пожалуйста, нагрянули. Сразу почувствовала — неспроста. Оказалось, «на отдых приехали». Целых три месяца. С каких это пор в городе такие отпуска? Мы, если на день вырвемся — уже праздник.
Леночка в родительском доме останавливаться не захотела. «Не могу, — говорит, — сердце разрывается, всё о маме с папой напоминает». Расплакалась даже. Пришлось им уступить нашу спальню, сына их к нашим детям подселить, а сами перебрались в летнюю кухню — там диван, у которого пружины наружу торчат. Ну ладно, думаю, переживём.
Я, как положено, накрыла стол — всё своё, свежее. А она — нос воротит: «Фигуру порчу». Терпение у меня лопнуло. Говорю: «А до этого как жила? В замке, что ли?». А она мне с усмешкой: «Я, в отличие от некоторых, всегда следила за собой. И обноски бы не надела».
Вот тут меня и переклинило. Платье на мне — от сестры, ей мало стало, мне впору. Сама ведь Ленке об этом проболталась, глупая. А она — язвит. Ну, думаю, ничего. Скоро сама выложит, зачем приехала.
И начались «каникулы». Спят до полудня, потом завтрак подавай. Первое время я молча готовила, потом сказала: «Хватит. Взрослые люди — берите сковородку и вперёд». Леночка нос задрала: «Ты ж не работаешь, дома сидишь. Брат тебя и твоих детей кормит. А мы гости — отдыхать приехали. Так что обслуживай».
Вот тут я и вскипела. Я — неработающая?! Да у меня хозяйство на весь район. Молоко, мясо, творог — всё сбываю в городе, своя палатка на рынке. А доход — весь на моём счету. А Толик — да, работает сезонно. Сегодня трактор есть, завтра сломался.
Я и сказала: «Не нравится? Уезжайте. Или пусть вам Толик готовит. Я не прислуга».
Вечером — сцена. Толик ворчит: Леночка жалуется. Я спокойно говорю: «Дом родительский пустой. Переезжайте. Только про машину забудь. Куплю и буду сама ездить. А ты с сестрой и живи».
Он помялся, потом выдал: «Зачем нам машина? Трактор есть. Отдадим деньги Ленке. В долг. У них всё плохо: Лёшу уволили, за квартиру платить нечем, Пашку в школу собирать…»
У меня чуть глаза из орбит не вылезли. Я, значит, работала, копила — а теперь всё им? Какой ещё долг? Не смешите. Никогда назад не получу.
Говорю: «Нет уж. Сами не инвалиды — пусть работают. Хватит на чужой шее кататься».
Вскоре Леночка взбесилась: «Ты мне должна! Пенсию родителей, деньги за хозяйство — всё в карман сложила. А я тоже наследница!» — кричит. Руки чесались врезать. Говорю: «На похороны кто платил? Лекарства кто покупал? Где твои копейки были? Хочешь долю — бери дом. Мы не претендуем». А она: «Что мне эта развалюха? Мне живые деньги нужны. Срочно! А то квартиру у нас заберут».
Я ей: «Ваши проблемы. Муж у тебя есть — вот пусть и решает. Я вам помогать больше не буду. И в доме моём вас видеть не хочу!»
Уехали с воплями и скандалом. Толик долго молчал, обижался. Но я и по сей день уверена — кто сеет, тот и жнёт. Или, может, я и правда слишком строга была?