— Ну, ты сегодня кого-то покормишь? — сказал Вадим, не отрывая взгляда от экрана. Его голос, хриплый и слегка охрипший, разносился по маленькой комнате, смешиваясь с натянутыми смехами телевизора.
Кира едва перешагнула порог, как почувствовала, как вся энергия уходит от неё. Сумка с документами тяжело висела на плече, а ноги, заключённые в элегантные, но безжалостные туфли, мечтали только об одном: освободиться. Воздух в квартире был затхлым — запах старой еды, перемешанный с чем-то знакомым, «по-вадимовски»: смесью его лосьона после бритья и запахом вонявших диванов. Видимо, он провел несколько часов дома, и единственный след его присутствия — это вмятина на подушке и след от спины на спинке дивана.
— В холодильнике есть суп и плов с вчерашнего дня, — выдохнула Кира, проходя в маленький коридор и снимая туфли. Ноги немедленно поблагодарили её. Голова всё ещё болела, а перед глазами крутились цифры из отчёта. Мысль о горячем душе и хотя бы сорока минутах тишины казалась недосягаемой роскошью.
Вадим скривил лицо в отвращении, губы скривились с презрением. Он даже не удосужился оторвать взгляд от экрана.
— Опять этот плов? Кира, до каких пор ты будешь меня так мучить? Хочу нормальные котлеты — сочные, с хрустящей корочкой и картошкой, обжаренной с луком. Как у мамы. Вот это еда! А тут… одни остатки.
Кира глубоко вдохнула, чтобы сдержать нарастающий гнев. Она прошла на кухню, включила кран и налив себе воды, приняла стакан. Холодная вода немного уняла туман в её голове. Она чувствовала, как сзади на неё смотрит Вадим, с презрением, полным детской обиды, смешанной с эгоизмом взрослого человека.
— Вадим, я устала. У меня был адский день. У меня нет сил ни на котлеты, ни на картошку. Берите, что есть. Или — она сделала паузу, чтобы собраться с мыслями — приготовь что-нибудь сам. У тебя же есть руки?
Это слово поразило Вадима как ножом. «Сам» прозвучало как оскорбление мужской роли, как любимому сыну его матери.
— Сам?! — вскрикнул он, наконец отрывая взгляд от экрана и садясь на диван, выражение лица — оскорблённое. — Ты кто вообще такая? Ты моя жена или что? Моя мама всегда знала, что мне нужно! Она никогда не говорила «сам». Никогда! Она бы даже с работы ушла, если бы знала, что я голодный!
Кира не выдержала. Волна гнева, которую она сдерживала долгое время, накатила на неё и угрожала выплеснуться наружу.
— Так иди живи к своей идеальной мамочке! — закричала она, резко поворачиваясь. Её голос дрожал от усилия и боли. Она не искала ссоры: ей просто нужно было немного воды и тишины. Но его слова, его самодовольное выражение лица довели её до безумия.
Вадим вскочил и быстрыми шагами пошёл за ней в кухню. Его лицо приобрело ярко выраженное злое выражение, глаза сузились, ноздри распахнулись. Он двигался, как туча, предвестник бури.
— Ты увидишь, как со мной разговариваешь! — его кулак поднялся, готовый нанести удар.
Кира инстинктивно отступила. Его рука пронеслась всего в сантиметре от её щеки. В этот момент её пальцы наткнулись на деревянную разделочную доску на столе — подарок от свекрови, которую она терпеть не могла. Но в этот момент она стала её спасением.
Не раздумывая, она развернулась и нанесла удар всей силой. Доска ударила по его лицу с глухим звуком; Вадим издал пронзительный крик, как раненое животное. Он схватился за лицо, уже покрытое кровью, и покачнулся.
— Собирай свои вещи и убирайся из моей квартиры! У тебя есть твоя любимая мама — иди живи к ней!
Она бросилась к двери, открыла её и стала вытаскивать рубашки, джинсы, футболки, носки — всё, что попалось под руку, — бросая одежду в подъезд. Вадим, ещё ошеломлённый, остался в кухне, прижимая руку к разбитому носу. Он попытался остановить её, но Кира, как торнадо, вытолкала его за дверь, закрыла её и дважды повернула ключ в замке.
В подъезде Вадим сел на пол среди своих вещей, как мешок с песком. Его нос пульсировал, кожа на скулах стала синей, металлический вкус крови заполнил рот. Его жена ударила его! Он, взрослый мужчина, был выдворен из собственного дома собственной женой. Более того, её ударом по голове с доской!
Трясущимися руками он достал телефон. Слёзы боли и унижения катились по его щекам.
— Мам… Мама? Это я, Вадим… — пробормотал он в трубку.
С другой стороны раздался встревоженный, но уже решительный голос его матери.
— Мой маленький Вадик? Мой сын, что с тобой случилось? Почему у тебя голос такой странный? Где ты?
— Мама, она выгнала меня! — захлипал Вадим, играя на максимум свою роль жертвы. — Кира… твоя маленькая Кира… с ума сошла! Я просто вежливо попросил её приготовить ужин, а она напала на меня с доской! Разбила мне нос, всё лицо болит, мои вещи выкинула на лестницу! Мама, иди скорее! Она чуть меня не добила! Она совсем с ума сошла!
На другом конце провода была тишина на секунду. Вадим знал, по голосу матери, что она была в бешенстве. Он знал её: ради защиты сына она бы пошла на всё.
— Что?! — рявкнула она, заставив Вадима отшатнуться от телефона. — Эта женщина осмелилась ударить моего сына?! Я ей покажу, кто здесь хозяин! Сиди там, где ты есть, и не двигайся! Мама идёт. Я её научу!
Прошло двадцать минут — для Вадима это были нескончаемые минуты, когда он лежал на холодном полу среди своих вещей — когда дверь в подъезд резко открылась, и шаги, полные решимости, разнеслись по лестнице. Эти каблуки могли принадлежать только одному человеку.
Светлана Аркадьевна ворвалась в подъезд, как буря, в юбке. Увидев сына с кровавым носом и уже синяком на глазу, она издала рычание, смесь боевого крика и материнского жалоба.
— Мой маленький сокровище! Что она тебе сделала, эта подонка! — Она рухнула на колени рядом с ним, размахивая руками, как будто думала, что он вернулся с фронта. — Посмотри на себя, сердце моё! Я разнесу эту суку в клочья!
Поддержанный матерью, Вадим начал ныть ещё громче, преувеличивая каждую деталь “кровавой бойни”, в которой он якобы стал жертвой. Светлана Аркадьевна, быстро оценив ситуацию, направилась к двери квартиры, где ждала Кира. В её глазах искрился гнев, выражение лица излучало уверенность в своей правоте.
Она несколько раз ударила в дверь всеми силами. Звук был как если бы кто-то готовился разломать её руками.
— Кира! Открой эту дверь немедленно! Это я, Светлана Аркадьевна! Выходи, поговорим! Как ты могла поднять руку на своего мужа? И ещё, на такого хорошего паренька, как Вадим! Быстро открывай, или я ломаю эту дверь!