Мне было тридцать девять. Позади — три долгих романа, каждый из которых закончился одинаково: обещания, усталость, разочарование. Я перестала верить в сказки. Любовь стала казаться чем-то, что бывает только в книгах — красивым, но выдуманным.
А потом появился он — Стив. Старый друг моего отца.
Я помнила его ещё с юности: высокий, сдержанный, с чуть насмешливым взглядом и спокойной уверенностью, которая подкупала с первой минуты. Ему было сорок восемь, и он выглядел так, будто время обходило его стороной. Мы встретились случайно — в кафе возле отцовского дома. Он подошёл, улыбнулся, и в ту же секунду я ощутила странное тепло, как будто за долгие годы скитаний я наконец вернулась домой.
Мы начали видеться чаще. Его внимание было ненавязчивым, но в нём было нечто глубокое, почти гипнотическое. Стив умел слушать, знал, когда промолчать, когда пошутить. Он никогда не рассказывал о себе много, но каждое его слово звучало искренне. Через полгода он сделал мне предложение.
Мой отец сиял — для него Стив был почти как брат.
«Надёжный человек, — сказал он. — Ты наконец будешь счастлива».
Свадьба была небольшой, но красивой: белые розы, тихая музыка, простые клятвы, и его глаза — спокойные, уверенные, немного грустные.
После церемонии мы приехали в его дом — двухэтажный коттедж на окраине города. Всё было идеально: камин, запах свежей древесины, тихая музыка на фоне. Я пошла в ванную — снять платье, привести себя в порядок. Когда вернулась в спальню, Стив стоял у окна, спиной ко мне.
— Стив? — тихо позвала я.
Он не повернулся сразу.
— Мне нужно тебе кое-что сказать, — наконец произнёс он. Голос был чужой.
Я подошла ближе. На столике рядом с ним лежал старый конверт.
— Прости, — сказал он. — Мне нужно было рассказать тебе раньше.
Он открыл конверт и достал фотографию. На ней — женщина, очень похожая на меня. Та же линия подбородка, те же глаза, даже родинка на щеке — в том же месте.
— Это… кто? — прошептала я.
— Её звали Эмили, — ответил он. — Моя жена.
Я почувствовала, как под ногами исчезает опора.
— У тебя была жена? Ты никогда не говорил…
Он кивнул. — Она погибла семь лет назад.
Он подошёл ко мне ближе. Его взгляд был полон боли, но в нём было и что-то ещё — беспокойство, страх.
— Когда я увидел тебя впервые после всех этих лет, я… не мог поверить. Ты была как отражение Эмили. Та же улыбка. Те же привычки. Даже манера говорить.
— Ты женился на мне из-за этого сходства?
Он молчал. И это молчание было хуже любого ответа.
Я отступила на шаг, чувствуя, как к горлу подступает ком. В голове мелькнула мысль: беги. Но потом я заметила — на комоде стояла рамка, которую я раньше не видела. Фотография. Эмили и Стив. И позади них — мой отец.
— Почему… мой отец на этой фотографии?
Стив побледнел.
— Потому что он был другом Эмили. Они… знали друг друга очень хорошо.
— Что значит очень хорошо? — мой голос дрожал.
Он отвёл взгляд. — Твоя мать знала. Она знала всё.
Сердце застучало так сильно, что я едва могла дышать.
— Хочешь сказать, что…
— Да, — перебил он тихо. — Эмили была твоей сестрой.
Тишина навалилась как бетонная плита. Ветер за окном ударил в стекло, где-то захлопнулась дверь. Я отступила к стене.
— Это безумие, — прошептала я. — Это ложь!
Стив вздохнул и достал ещё одну бумагу — старый документ. Свидетельство о рождении. Эмили Уотсон. Отец — Майкл Уотсон. Тот самый Майкл, мой отец.
Мир рухнул.
— Зачем ты это сделал? — спросила я, чувствуя, как голос становится хриплым.
Он долго молчал, потом сказал:
— Потому что я должен был понять. Почему она умерла.
— Что?..
Он подошёл к комоду, выдвинул нижний ящик и достал чёрную коробку. Внутри — старый диктофон.
— Эта запись — её последнее послание. Я нашёл его в её машине после аварии. Она погибла не просто так. Она собиралась встретиться с твоим отцом в тот вечер. Хотела рассказать ему правду — что он был её настоящим отцом.
Я не верила ни единому слову, но в груди всё сжималось от страха.
Стив нажал на кнопку.
На плёнке прозвучал женский голос — мягкий, до боли знакомый.
«Если со мной что-то случится… скажи ему, что я простила. И что я рада, что у него есть ты, Дженна».
Я упала на кровать. Эмили произнесла моё имя.
— Я думал, — продолжал Стив, — если узнаю тебя ближе, то пойму, зачем всё это произошло. Но вместо ответов я… снова полюбил.
Он опустился на колени, обхватил голову руками. — Я пытался остановиться, но не смог. Ты — напоминание о ней, и одновременно — всё, что у меня осталось настоящего.
Я смотрела на него, не чувствуя ничего. Только холод.
— Это больная любовь, Стив.
Он поднял глаза. — А есть ли другая, если всё, что мы любим, всегда связано с болью?
Я не ответила.
Через неделю я уехала — без прощаний, без объяснений. Мой отец пытался дозвониться, но я не брала трубку.
Прошло три месяца.
Однажды мне пришло письмо. Почерк — Стива.
Внутри — короткая записка:
«Ты была права. Но теперь я знаю правду. Твоя мать не просто знала — она всё устроила. Смотри на заднюю сторону фотографии».
Я перевернула ту самую фотографию Эмили. На обороте — выцветшая надпись:
“Для Джейн. Спасибо за всё. Обещаю, он никогда не узнает.”
Моё сердце застыло. Джейн — звали мою мать.
Через час я позвонила отцу.
Но мне ответил незнакомый голос.
— Простите, — сказал мужчина. — Майкл Уотсон скончался этой ночью.
Телефон выпал из рук.
Я поехала к дому Стива. Дом стоял пустой, но в подвале я нашла то, что изменила всё: стопку писем, старые фотографии, и одно слово, написанное кровью на стене:
«Прощено».