Вечерним сумраком опутана улица, по которой неторопливо шагала пожилая дама в потрёпанном пальто, измождённо перемещая ноги от усталости.
Её рыжеватые локоны, посеребрённые преждевременной сединой, выбивались из-под старомодного берета. Тяжёлая сумка, некогда любимая вещица, от бедного состояния и времени утратила свой блеск, передавалась из руки в руку, как неотъемлемый атрибут её образа.
У подъезда пятиэтажного дома дети перешёптывались и тихо посмеивались, с интересом оценивая её внешний вид. Каждый вечер она проходила мимо этого здания, сокращая путь до своего старенького дома в конце улицы — последнего выжившего после сноса частного сектора. Остальные жильцы переселились в новые квартиры в современных высотках, а её дом так и остался заброшенным уголком, которого, казалось, уже никто не замечает.
Она шла медленно, взгляд её был устремлён в пол, а прохожие перешёптывались: «Как можно так опускаться, даже пальто не обновила, словно из старой тяготы жизни…», «Наверное, пьёт – так и экономит на одежде…», «Говорят, она убирает подъезды в соседнем ЖКХ: утром по три часа, а вечером – еще несколько домов». «Но что ж, деньги ей за это не платят много. Могла бы уже хоть немного себя преобразить, оборванка, ужас какой», — добавляли некоторые, а другие даже намекали: «Пальто времен союза – может, память хранит…». «А память обычно висит в шкафу», — иронизировали женщины, бросая презрительные взгляды на её согбенные плечи.
Младшие дети мечтали залезть за забор, разделяющий их двор и дом этой женщины, но высокий, хоть и старый забор не оставлял и малейшей возможности заглянуть во внутренний двор. Маленькие ребята считали её похожей на бабу Ягу и уверяли, что за этим забором прячется нечто волшебное и загадочное.
Подростки же лишь хихикали, рассматривая её, как будто она музейный экспонат из былых времён. Все строили догадки о её жизни: вечно хмурое лицо, изношенная одежда, утомлённая походка – всё это вызывало массу вопросов, на которые каждый находил для себя свой ответ.
Женщина привыкла к колким замечаниям и сплетням, но это её нисколько не тревожило.
— Что вы, мальчишки, всё у забора этой нищенки кружитесь? — спросили однажды старшие ребята. — Вам, видно, делать нечего?
— Мы просто хотим понять, кто она такая… — тихо сказал самый смышленный из них.
— По-нашему, это ведь сама баба Яга, — добавила маленькая девочка, с загадочной улыбкой, — а у неё за забором сказочный домик, там, может быть, кот живёт…
— Фантазёры вы! — перебил её один из подростков. — Если вам так интересно узнать, кто она, устройте себе охоту в стиле Шерлока, — подбодрил он, и остальные засмеялись.
Дети переглянулись – идея им понравилась. Уже на следующий день они устроили засаду и ждали, когда женщина выйдет из дома, чтобы подсмотреть, как она открывает калитку. Но ничего интересного им так и не удалось увидеть.
Проследив за ней до соседнего квартала, они притаились за углом, но и там было скучно: женщина спустилась в подвал, откуда вынесла ведро с водой и швабру, зашла в подъезд, а через полчаса вновь появилась, выливая воду на цветники, сходила выбросить мусор, затем опять спустилась в подвал и вернулась с чистой водой, направившись к другому подъезду.
Вернувшись в свой двор, дети были разочарованы.
— Ну что, Шерлоки, — спросили старшие, — хоть что-нибудь интересное узнали?
— Она убирает подъезды, — буркнул один из них.
— Вот что значит – баба Яга не убирает, а богата! — усмехнулся парень.
В обеденный час женщина снова вышла из дома, и дети побежали за ней, то прячась за деревьями, то залезая за угол, стараясь не быть замеченными, и вновь догоняя её. На этот раз пришлось ехать в троллейбусе без билетов, что усложняло маскировку, казалось, она могла бы их даже заметить, но лишь слегка улыбалась, как будто ничего не происходило.
Когда она вошла в дверь городской клинической больницы, дети замерли от страха, но, преодолев опасение, поспешили за ней. Однако, как только они забежали в холл, она уже скрылась за дверью лифта, поднимаясь на пятый этаж. Они пытались следовать за ней, но коридор оказался заперт.
— Наверное, и там она полы моет, — разочарованно заметил один из мальчишек, — пойдём, я уже проголодался.
— Посмотрите, — тихо сказал другой, указывая на приоткрытую дверь.
Из палаты женщина вышла в халате, держа в руках санитарную утку, и направилась к концу коридора.
— Ужас, — тихо вздохнул третий, — здесь она не полы моет, а, кажется, горшки…
Разочарованные, дети сгорбились и разошлись.
— Ничего нового… — буркнули они, — а мы-то думали, узнаем что-то волшебное…
Прошло несколько дней, и однажды, играя во дворе, дети вновь подошли к забору той самой дамы, когда заметили, что из калитки вышел мужчина, одетый со вкусом и совершенно иной судьбы. Он направился к троллейбусной остановке, и любопытные дети тут же последовали за ним. Присев на скамейку в ожидании транспорта, мужчина позволил двум ребятам подсесть рядом, наблюдая за ними с любопытством.
Троллейбус вскоре подъехал, и мужчина быстро уехал, а дети побежали обратно в двор, рассказывая всем о случившемся чуде.
Через несколько дней незнакомец вновь появился во дворе. Он направлялся к старому дому, и дети зашептались между собой. Когда он приблизился к подъезду, маленькая девочка громко спросила:
— Дяденька, вы идёте к той бабе Яге? Вам не страшно?
Мужчина усмехнулся, присел на скамейку и спросил:
— А о чём ты говоришь?
— Вы идёте в тот дом? — спросила она, указав рукой на дом странной женщины. — Там же живёт баба Яга?
Мужчина рассмеялся, и дети, собравшись вокруг, с замиранием сердца ждали продолжения.
Услышав живой интерес, он сел на скамейку, окинул их добрым взглядом и начал рассказывать:
— Да, я направляюсь в тот старый дом. Но, поверьте, там живут замечательные люди…
— Люди? — не выдержал возражать один из подростков. — Там, по-вашему, только одна нищенка обитает…
Мужчина улыбнулся, нахмурившись:
— Вот ты называешь её нищенкой, не понимая, насколько она на самом деле богата…
В этот момент к ним присоединились две женщины, а из окон стали появляться соседи, тихо выходившие на улицу. От последних слов мужчины все замерли в удивлении.
— У неё, что ли, клад сокровищ? — спросил один из мальчишек, не скрывая интереса.
— Нет, — ответил мужчина, — у неё сокровища вовсе не из золота, а в душе.
Он сделал паузу, словно подбирая слова, и продолжил:
— Меня зовут Кирилл. Я знаю эту женщину, Марьюшку, с самого детства. Раньше я жил рядом с ней. Именно здесь стоял мой дом, а вот там, — он указал на соседнюю девятиэтажку, — – был дом моего друга Пашки. На этом же углу, возле огромного дерева, мы часто собирались с друзьями. Мы втроем — Марьюшка, Пашка и я — были неразлучны. Оба, Пашка и я, влюбились в неё, но она выбрала Пашку. Мне пришлось смириться, хотя дружба с ней не прервалась. Сейчас я живу в другом городе, но частенько возвращаюсь сюда.
— А где же её муж? — с нескрываемым удивлением спросила одна из пожилых женщин из толпы.
— Муж её… — вздохнул Кирилл. — Семь лет назад, когда строились эти высотки, они всей семьёй поехали за город на новом автомобиле. На трассе столкнулись с грузовиком, и избежать аварии не удалось. Павел сделал всё, что мог, но пострадали все: Марьюшка пролежала в больнице несколько месяцев, Павел получил серьёзное повреждение позвоночника и теперь прикован к постели, а их сын получил самые тяжелые травмы.
На мгновение в тишине повисла тяжелая пауза, а затем Кирилл продолжил:
— Как только Марьюшка вышла из больницы, она уволилась с должности начальника цеха на кукольной фабрике и устроилась уборщицей, чтобы проводить больше времени с семьёй. Она забрала мужа домой и ухаживает за ним с нескончаемой заботой. Сыну потребовалось множество операций, за которые пришлось продавать все старинные драгоценности, доставшиеся ей от прабабушки. Она не жалеет ничего, ведь каждый поступок делался ради семьи. Медленно, но верно, сын стал вставать на ноги, несмотря на прогнозы врачей, и сейчас активно проходит реабилитацию, учась даже пользоваться ноутбуком с доступом в интернет.
Все слушали его с открытыми ртами. Некоторые опустили глаза, кто-то краснел, а кто-то даже не смог сдержать слезы, когда он рассказывал о судьбе Марьюшки.
— Через пару лет после аварии я предлагал ей отправить Павла в хороший пансионат, где за ним бы ухаживали, — признался Кирилл. — Но она посмотрела на меня так, что я до сих пор корю себя за те слова. Она сказала, что жить для себя ей не дано, если близким будет плохо…
Потом он добавил тихим голосом:
— Вот такая она, та самая «нищенка», как вы её называете…
После этих слов Кирилл поднялся и направился к старому дому, оставив всех в задумчивом молчании. С этого дня никто больше не осмеливался называть её нищенкой, а с почтением обращались к ней как к Марьюшке, склоняя головы при встрече.
Спустя несколько месяцев Марьюшка пригласила всех соседей к себе. Её сын уже уверенно ходил, и она решила устроить настоящий праздник: накрыла стол во дворе, испекла пироги и поставила старинный самовар – последнюю память о любимой прабабушке.
Все с радостью приняли приглашение, принося подарки от сердца.
Её дом оказался уютным и ухоженным, двор чистым и просторным, а муж, расположившись в инвалидном кресле, с нежностью обнимал свою супругу, веря, что скоро сможет и сам подняться на ноги. Семью также порадовал приезд друга – Кирилла, принесшего букет цветов для Марьюшки и новый компьютер для сына.
За чашкой чая соседи беседовали, смеялись и пытались узнать ближе ту женщину, которая когда-то казалась им нищенкой. Теперь же её старинная одежда выглядела по-доброму, а сам образ – полон тепла и силы.
Так изменилась жизнь в этом районе. Все сделали для себя вывод: нельзя судить человека по внешнему облику и равнодушно смеяться над тем, кто, возможно, нуждается в добром слове и поддержке.