— Леон, тётя Мелисса сегодня приезжает со всей своей семейкой, — заявила Аделина Григорьевна, входя в квартиру так, словно несла важнейшую новость. — Поэтому… никаких морей!
Леа застыла над чемоданом. Лето, бронь, её мечта — всё рассыпалось в прах.
— Леон, скажи ей что-нибудь! — она сжимала в руках светлый сарафан, будто он мог спасти ситуацию. — Мы год откладывали!
Леон тяжело вдохнул, глядя в окно. За стеклом серый двор, машины — всё казалось каким-то постылым. А он мечтал о синем море и возможности, наконец, выдохнуть.
— Мам, — он обернулся, — ну почему ты не предупредила заранее?
— А зачем? — пожала плечами мать. — Родня должна помогать! Им негде жить, они приедут всего на недельку. Вы же не из камня!
Леа закрыла глаза. «Неделька» у родственников Мелиссы обычно растягивалась до месяца.
И они приехали. Громкие, шумные, наваливающиеся объятиями так, что Леа едва дышала. Дети бегали по коридору, Мелисса уже оккупировала кухню, а два её взрослых сына принялись обсуждать, куда бы сходить… за счёт хозяев.
Леон и Леа еле находили минуты тишины.
Но на третий вечер произошло неожиданное.
Мелисса уселась за стол, глядя на всех своим фирменным довольным взглядом:
— А давайте завтра на море! Мы же ради этого приехали! Леоник, ты же наш капитан, поведёшь команду?
Леа чуть не уронила ложку.
Леон открыл рот, чтобы… что? Возразить? Согласиться? Он сам не знал.
И вдруг Аделина Григорьевна хлопнула ладонью по столу:
— Хватит молчать, Леон! Девочка ведь тоже хотела на море. И ты ей это обещал.
Леон резко посмотрел на мать — впервые в жизни она заступилась за Леа.
— Ма?
— Что “ма”? — огрызнулась она. — Я, может, тоже не железная. Я вижу, как Лейкуца старается. Вижу, как вы копили. А я… — она покраснела, — я всё время вмешиваюсь. Но сегодня… — она перевела взгляд на Мелиссу, — сегодня я скажу правду.
Все замолчали.
— Мелисса, — продолжила она, — я вас люблю, но вы перегибаете. Вы приезжаете — и считаете, что все вокруг вам обязаны. А Леон и Леа — не гостиница. И не банкомат.
Мелисса округлила глаза:
— Аделина, да мы же…
— Тише! — Аделина подняла руку. — Я сказала. Завтра Леон и Леа едут на море. Они заслужили.
Леа сидела, будто её окатили ледяной водой.
Леон сжал её руку — впервые за много месяцев она увидела в его глазах решимость.
Утром чемодан стоял у двери. Родственники сонно вышли на кухню.
— Мы уезжаем, — спокойно заявил Леон. — На пять дней.
— Как уезжаете?! — воскликнула Мелисса. — А мы?!
И тут произошло то, чего никто не ожидал.
Аделина встала рядом с сыном:
— А вы останетесь здесь. Но порядок будете поддерживать сами. И за продукты — сами.
— Аделина!.. — Мелисса всплеснула руками.
— Хватит. — Голос свекрови был твёрдым. — Вы взрослые люди. А Леон и Леа — молодая семья. Им нужно своё пространство и своё счастье.
Леа едва не расплакалась.
Мелисса хотела возмутиться, но… опустила руки. Её сыновья пожали плечами: «Ну, бывает». Дети радостно крикнули: «Можно мультики?»
И впервые за долгое время Леа почувствовала: мир не рухнул. Он меняется.
Салоники встретили их солнцем и запахом моря. Гостиничный номер был маленьким, но уютным, и, когда Леа открыла балконную дверь, ей показалось, что воздух пахнет свободой.
На пляже они сидели босиком в тёплом песке. Леон смотрел на волны.
— Прости, что раньше не умел ставить границы, — тихо сказал он. — Я… боялся конфликта.
Леа сжала ему ладонь.
— Ты сегодня сделал больше, чем за все годы. И я горжусь тобой.
Он улыбнулся — по-настоящему, глубоко, как будто скинул тяжёлую ношу.
На третий день им пришло сообщение от Мелиссы:
«Аделина нас построила. Мы убрались, купили еды. Ведём себя тихо. Простите, если что».
Леа показала телефон Леону. Они переглянулись… и рассмеялись.
— Ма умудрилась устроить революцию, — покачал головой Леон.
— Её тоже надо было просто услышать, — сказала Леа. — У неё сердце большое, даже если она ведёт себя как танк.
Когда они вернулись домой, квартира сияла чистотой. На столе стоял огромный пирог.
Мелисса подошла первой, смущённая, будто школьница.
— Лейкуца… прости нас. Я… ну… переборщила. Бывает.
Леа улыбнулась. Она вдруг увидела Мелиссу по-другому — не как бурю из людей, а как женщину, которая всю жизнь привыкла решать за всех, потому что иначе ей было страшно.
— Бывает, — ответила она мягко. — Главное — вы услышали.
— Услышали, — подтвердила Аделина. — И впредь — никаких внезапных заселений без договорённостей.
Все рассмеялись.
Вечером они сидели всей семьёй за большим столом. Дети бегали, взрослые обсуждали планы, но — без давления, без нахрапа, без ожиданий.
Леон тихо наклонился к Леа:
— Как думаешь, повторим поездку в следующем году?
Леа улыбнулась, положив голову ему на плечо:
— Думаю… повторим. И уже без сюрпризов.
— Обещаю, — сказал он.
За окном медленно синело лето, и впервые за долгое время Леа почувствовала: семья — может быть шумной. Может быть странной. Но, если говорить честно и вовремя, она может стать настоящей.
И это было самым счастливым финалом из всех возможных.