Мария никогда не думала, что обычный четверг сможет так перевернуть её жизнь. День начинался обычно: утренний кофе наполовину холодный, быстрый взгляд в зеркало, лёгкая усталость под глазами — последствия очередной ночи, проведённой над заказами в салоне красоты.
Карл сидел на кухне уже минут десять, уткнувшись в телефон. Его брови были нахмурены, губы сжаты в тонкую линию. Мария знала этот взгляд. Он всегда предвещал неприятный разговор.
— Мария, — сказал он, не поднимая глаз, — нам надо поговорить.
Она поставила на стол тарелку с омлетом — ему, остатки вчерашнего салата — себе.
— О чём?
Карл медленно выдохнул, включил запись голосового сообщения — знакомый голос свекрови визжал в динамике:
— Карлуша, ну скажи ей! Кара нужна машина! Она беременна! Как она будет ездить?! Скажи Марии, что ВЫ купите!
Мария почувствовала, как внутри поднимается волна старой обиды — той, которую она годами пыталась не замечать. Но на этот раз Карл неожиданно выключил запись и… убрал телефон в сторону.
— Послушай… — он впервые за долгое время посмотрел ей в глаза. — Я знаю, что последние месяцы я был… не самым лучшим мужем.
Мария замерла. Эти слова звучали так непривычно, что она даже перестала дышать.
— Но ты не обязана покупать им машину. Это вообще не твоя проблема.
Она моргнула, не веря, что слышит.
— Что?
Карл потер лоб ладонью.
— Я не должен был давить на тебя, Мария. И не буду. Мама… ну, она всегда была такой. Ты знаешь.
Мария медленно опустилась на стул.
— Так значит… ты не хочешь, чтобы я брала кредит?
— Нет. — Карл покачал головой. — Даже не думай. Я разберусь.
Это было такой неожиданностью, что Марии понадобилась минута, чтобы осознать смысл слов. Обычно Карл отстаивал позицию своей семьи до последней капли. Но сегодня в нём будто что-то изменилось.
Она решила не торопиться с выводами.
— Что случилось? — спросила осторожно.
Карл вздохнул ещё раз, глубоко и тяжело, словно сбрасывал груз многолетнего упрямства.
— Я… вчера поздно вечером разговаривал с Даниэлем.
Мария удивлённо подняла брови. Их взрослый сын редко вмешивался в семейные разговоры.
— Он сказал, что боится за тебя. Что ты работаешь до изнеможения. Что мы с мамой… слишком много требуем.
На секунду Карл замолчал.
— Он сказал: “Пап, ты что, не видишь, что мама устала? Она всё тянет одна. Помоги ей наконец”.
Мария почувствовала, как в груди что-то болезненно дрогнуло. Это было неожиданно и трогательно одновременно.
— И ты… решил прислушаться? — тихо спросила она.
Карл чуть усмехнулся.
— Знаешь, он очень похож на тебя — такой же упрямый, такой же справедливый. Он говорил спокойно, но я понял, что он обеспокоен. И мне стало стыдно.
Он встал из-за стола, подошёл к Марии и сел рядом. Очень аккуратно взял её руку — как будто боялся, что она отдёрнет её.
— Ты столько лет держишь нашу семью. Ты, Мария. Не мама. Не Карина. Не я. Ты.
И я давно должен был это понять.
Она вздохнула. Ей хотелось оттолкнуть его, уйти, закрыться. Но его слова звучали искренне. И впервые за долгие годы Карл выглядел не авторитетным начальником отдела, не твёрдым семейным командиром — а просто мужчиной, растерянным и виноватым.
— Я не идеальна, Карл, — произнесла Мария, — я тоже ошибаюсь.
— Но никогда не позволяешь себе отдыхать. — Он мягко сжал её ладонь. — А я… привык, что ты всё выдержишь. И перестал замечать, как тяжело тебе.
В горле Марии защипало. Это была не та ссора, не тот ледяной тон, который разрушал её изнутри. Это был долгожданный разговор — искренний, честный.
— И что теперь? — спросила она.
Карл встал. Открыл шкаф, достал конверт и протянул ей.
— Это подарок. Я знаю, что у тебя отпуск через две недели. Я оплатил поездку в маленький спа-отель под Прагой. Ты поедешь одна. Отдохнёшь. Перезагрузишься.
Мария приоткрыла конверт. Ваучер. Отель. Три дня тишины. Спа. Массаже. Горячие термальные бассейны. Ресторанчики на узких улочках.
Глаза защипало сильнее.
— А дети? Работа?
— Я справлюсь, — сказал Карл уверенно. — И с детьми, и с готовкой, и с уборкой. Я же взрослый мужчина, в конце концов.
Мария тихо рассмеялась, впервые за многие месяцы.
— Ты же не умеешь готовить.
— Научу́сь. Или закажу пиццу — неважно. Важно, что ты должна отдохнуть.
Мария закрыла глаза. Она почувствовала, как тяжесть, накопившаяся за годы, наконец начинает растворяться.
— А твоя мама? — спросила она.
Карл махнул рукой.
— Я с ней поговорю. Кстати… — он усмехнулся, — она уже знает, что я не позволю ей давить на тебя. Она обиделась, но переживёт.
Мария медленно поднялась и обняла Карла. Тихо, несмело, но искренне. Он крепко прижал её к себе.
— Прости меня, — прошептал он в её волосы. — Обещаю, я изменюсь. Я не хочу потерять тебя. Никогда.
И впервые за долгие месяцы Мария поверила. По-настоящему.
Суп на столе остывал, но вечером они разогрели его вместе.
Посмеялись над пустяками.
София пришла со школы — и увидела их улыбающимися.
А через две недели Мария сидела в самолёте, смотрела в окно на рассвет и думала:
я заслужила это счастье.
И я его не упущу.