— Это моя квартира! — мать и родственники возмущались, что дочь решилась выставить беременную кузину.
— Ведь вам её сами подарили!
— Ты что, с ума сошла? Мы же семья! Как так можно поступать с родной кровью? Она в положении, ей некуда идти!
Алина сидела на кухне, крепко сжимая телефон, пока её пальцы не побелели. Голос матери в трубке то молил, то упрекал, но всегда с давлением. Это было типично — даже прося, она не переставала навязывать своё мнение.
— Мам, я не против помочь, но… — девушка замолчала, подбирая слова. — Юля уже восемь месяцев живёт у меня. Восемь! Ты ведь сама помнишь, как тётя Галя говорила, что это на пару недель, пока работу не найдёт?
— Сейчас кризис, сложно устроиться…
— Она даже не пытается! — Алина почувствовала, как ярость подступает к горлу. — Вчера три часа в ванной провела, на этих дурацких обёртываниях сидела. Потом часами в телефоне сидела. И так каждый день!
— Ну, она же беременная…
— Узнала-то месяц назад! А до этого что мешало?
В трубке воцарилось молчание. Алина услышала, как мать глубоко вздыхает. Это был тот самый вздох, который говорил: «Как ты могла, мы тебя так не воспитывали».
— Мама, это моя квартира. Вы ведь купили долю у тёти Гали для меня, помнишь?
— Ну, формально, — ответила мать холодным тоном, — жильё семейное. Мы тебе просто разрешили здесь жить.
Алина зажмурила глаза. Снова это.
— Я думала, что это подарок. На защиту диплома.
— Конечно, подарок! Но ты должна понимать, родственные узы…
— Что я должна? — перебила Алина. — Молча смотреть, как Юля доедает мои продукты, берёт косметику без спроса и таскает сюда своего парня, когда меня нет? Кстати, того самого, из-за которого теперь «положение».
— Алина! — голос матери стал строгим, почти металлическим. — Ты забыла, как тётя Галя нам помогала? Когда папа болел, кто нас поддерживал? Кто с тобой сидел, пока я на трёх работах работала?
Алина вздохнула. Сколько можно это повторять? Вечный долг перед тётей, который не закроется никогда.
— Мам, я благодарна, правда. Но это не значит, что я должна терпеть всё это…
— Тётя звонила вчера, — перебила мать. — Говорит, что ты Юлю замучила, что ты всё из мухи делаешь слона.
Алина фыркнула.
— Мелочи? Она мой новый свитер надела без спроса и пролила на него кофе! А потом сказала: «Ты же не обидишься, мы же свои». И даже не извинилась!
— Боже, ну это же просто свитер…
— Да не в свитере дело! — Алина почувствовала, как ком в горле перекрывает дыхание. — Речь о том, что я прихожу домой и чувствую себя чужой на своей кухне. О личных границах, об уважении.
Молчание. Затем мать произнесла с тревогой, едва слышно:
— Бабушка перевернулась бы в гробу, услышав такое. Для неё семья была на первом месте…
— Хватит, — резко прервала Алина. — Хватит вспоминать бабушку, когда тебе нечего сказать.
— Но это правда! Квартира — её наследство. Она хотела…
— Чтобы я пустила Юлю на постоянку? Чтобы терпела её выходки?
Телефон завибрировал. Входящий звонок. Алина взглянула на экран: тётя Галя. Предсказуемо.
— Мам, тётя звонит. Наверное, будет мне рассказывать, какая я эгоистка.
— Ответь, поговори по-хорошему.
— Ладно, — выдохнула Алина. — Позвоню позже.
Переключив на вызов, она приготовилась к буре.
— Алло, тётя.
— Алиночка! — голос звучал неестественно сладко. — Как ты, родная?
«Родная». Алина поморщилась. Это слово она использовала только перед просьбами.
— Нормально, — холодно ответила она.
— Юлечка говорит, у вас там какие-то недоразумения?
Алина закатила глаза. Недоразумения. Конечно.
— Тётя, когда вы с мамой уговаривали меня пустить её, речь шла о пару неделях, максимум — месяце.
— Ой, ну ты что, как робот, сроки считаешь! — фальшивый смех. — Родные так не поступают.
— А как поступают? — Алина почувствовала, как её внутреннее напряжение растёт. — Врываются без стука, берут вещи, таскают гостей в моё отсутствие?
— Алиночка, она же добрая… Юля просто привыкла…
— Привыкла, что за неё всё решают. Родители выкупили вашу долю. Это был мой подарок.
— Не совсем, — голос тёти стал холодным. — Это бабушкино наследство. Мы с мамой договорились…
— Договорились, что вы продаёте долю моим родителям, — твёрдо ответила Алина. — Они заплатили рыночную стоимость.
— Вечно вы с деньгами! — с истеричной ноткой в голосе. — А о ребёнке подумала? Куда ей идти? Под мост?
— У неё есть парень. Отец, между прочим.
— Безответственный тип! Сбежал в Питер, как узнал.
«Неудивительно», — Алина едва сдержалась.
— Тётя, у вас трёшка. Вы с дядей вдвоём. Почему Юля не с вами?
Пауза. В воздухе будто застыл момент.
— Дима… ему мешает. Он работает удалённо. Да и вы с Юлей всегда ладили. Родит — и опыт материнства получишь!
«Ладили». Горькая усмешка. Юля всегда была «милой растяпой», а Алина — «разумной», обязанной всё терпеть.
— Тётя, хватит. Сегодня поговорю с ней. Пусть ищет жильё.
— Что?! — визгливый крик. — Ты с ума сошла? Она же в стрессе! Ребёнка потеряет!
Алина сжала зубы. Козырной туз — угроза выкидыша.
— Не на улицу же. Даю месяц…
— Звоню маме! — крик из трубки. — Это безобразие! После всего, что мы…
Гудки. Алина положила трубку. Руки дрожали.
Щёлкнула дверь. По коридору зацокали каблуки.
— Алинка! — слащавый голос. — Ты дома? Представляешь, встретила Ленку из школы! Замуж за какого-то криптовалютщика вышла! Кольцо — как прожектор!
Юля вошла на кухню. Загорелая, с маникюром, в модных джинсах. Ни намёка на «бедствующую» беременность.
— Слушай, нужно переделать пространство… — плюхнулась на стул. — Диван передвинем. Когда малыш родится, уголок тут устроим…
Алина смотрела на неё, чувствуя, как рвётся последняя нить.
— Юля, нам нужно поговорить.
— Ой, позже, а? — махнула рукой. — Голова болит, эти гормоны… Прилягу.
Направилась к выходу.
— Юля, — твёрдо. — Тебе нужно съехать.
Кузина замерла, медленно обернувшись.
— Чего?
— Даю месяц на поиски жилья.
Лицо Юли исказилось.
— Ты… шутишь? Это розыгрыш?
— Нет.
— Не имеешь права! Это бабушкина квартира! Я здесь прописана!
— Нет. Родители выкупили долю. Юридически это их собственность.
— Юридически?! — взвизгнула Юля. — Мы семья! Ты что, не понимаешь? Я беременна!
— Есть родители. Парень. Подруги.
— Сейчас маме позвоню! — схватила телефон. — Она тебе вправит мозги!
— Не надо. Она уже звонила.
— И что?
— Ничего. Решение не изменилось.
Юля уставилась с ненавистью.
— Пожалеешь! Мама с тётей Ирой тебя на колени поставят!
Хлопок двери.
Алина смотрела в окно. Вместо вины — облегчение. Усталость от театра «семейных ценностей», где жертвовать должна была только она.
СМС от матери: «Тётя Галя в истерике. Что ты натворила?»
Не ответив, Алина открыла браузер: «Аренда квартир в Екатеринбурге».
Три месяца спустя. Кафе на Покровке. За окном кружил снег. Напротив сидел Артём — парень, переехавший из Новосибирска.
— Не жалеешь? — спросил он.
— Только что не сделала этого раньше.
Завибрировал телефон. Отец.
— Привет, пап.
— Дочка, новости. Мы продали квартиру.
Алина замерла.
— Бабушкину? А как же…
— Юля съехала к нам. После твоего отъезда пыталась остаться, но… Хватит. Деньги переведём тебе.
— Мне?
— Тебе. Это был твой подарок. Мы запутались. Прости.
Слёзы навернулись.
— Пап…
— Молчи. Будь счастлива. Мы гордимся тобой.
Артём накрыл её руку своей.
— Что случилось?
— Кажется, я наконец выросла, — прошептала Алина.
За окном снег скрывал прошлое, открывая чистую страницу. Жизнь, в которой она сама решала, кому быть в её доме и сердце.