Мария стояла у калитки и взглядом остановила яблоко, которое упало прямо перед ней и раскололось пополам.
Николай молча поднял обе половинки и протянул одну ей. В его глазах было больше, чем могли бы выразить слова.
Шестая неудача. Шестое разочарование. Но вместо слез — уверенное решение.
— Завтра поедем в город, — сказала Мария, откусывая яблоко. — В детский дом.
Их дом на холме был окружён садом, где летом пчёлы жужжали, а зимой снег ложился на крыши скворечников. Это было не просто жильё — это был дом, живое существо, которое дышало вместе с ними.
— Ты уверена? — Николай провёл рукой по старой яблоневой коре.
Мария кивнула. Полгода назад они узнали, что у них не будет детей. Но вместо отчаяния пришло спокойствие, словно судьба говорила: “Это не конец, а начало”.
Утром они поехали в стареньком пикапе, преодолевая извилистые дороги и росистые поля. Мария всё время смотрела в окно, шевеля губами. Николай знал, что она молится — не словами, а всем сердцем.
Он крепко взял её за руку:
— Родная кровь не выбирает, как появиться на свет, но душа сама знает, где ей расти.
Детский дом встретил их светом в окнах и запахом печенья. Здесь было чисто, но в воздухе всё равно чувствовалась невидимая печаль — будто каждый угол помнил, что значит быть брошенным. Заведующая, с усталой, но доброй улыбкой, повела их в игровую комнату.
— Не ждите, что всё произойдёт сразу, — предупредила она. — Иногда связь приходит не с первого, а с десятого шага.
Но случилось то, чего никто не ожидал.
В углу, вдали от шумных ребят, сидела девочка. Хрупкая, с сосредоточенным выражением лица, как будто знала, что сейчас решается что-то важное.
Карандаш в её руках двигался уверенно, как у настоящего художника. Язык выдвинут, как у тех, кто сосредоточен на деле.
— Это Лиза, — сказала заведующая. — Её родители так и не нашли. Она не часто общается, чаще замкнута в себе.
Мария медленно присела рядом. Лиза подняла глаза, и Мария замерла. В её взгляде было что-то большее, чем простое любопытство. Что-то родное.
— Что ты рисуешь? — спросила Мария.
— Домик, — ответила девочка. — У него есть труба, а вокруг — птицы. Они приносят счастье.
Сердце Марии дрогнуло, как струна.
Она протянула руку, и девочка доверчиво положила свою ладошку в её руку.
— У нас во дворе тоже есть птицы, — сказал Николай, присаживаясь рядом. — И пчёлы. Они делают мёд. Правда, могут и ужалить.
— А почему? — спросила Лиза.
— Только если их обидеть, — ответил он. — Каждому нужно право защищаться.
Лиза задумчиво кивнула. Потом вдруг обняла Марию. Та замерла. Слеза сама скатилась по щеке.
Через девяносто два дня ожиданий и бюрократии они вернулись сюда. Уже не как гости, а как родители.
Лиза стояла на пороге детского дома, с маленьким рюкзачком и смелостью, ещё не знающей уверенности. На шее кулон из желудя, который подарила старшая воспитанница.
Прощание было коротким. Заведующая поцеловала её в лоб, воспитательница вытирала слёзы.
— Иди, деточка, — сказала она. — Помни, мы всегда будем ждать.
По дороге домой Лиза молчала, прижимая рюкзак к себе. Когда они подъехали, она остановилась, будто примеряясь к новой жизни.
— Это… мой дом? — спросила она, глядя на окно своей комнаты.
— Это теперь твой дом, — сказала Мария, улыбаясь. — А мы — твоя семья. Навсегда.
Ночью Лиза разбудила Марию:
— Можно я посплю с вами? — шепотом спросила она. — Только первую ночь…
Мария не ответила, просто сделала место. Лиза осторожно забралась под одеяло. Рыжий кот, уснувший у ног, подошёл, обнюхал её и устроился рядом.
— Ты теперь дома, — прошептала Мария, гладя её по волосам. — Здесь ты больше никогда не будешь бояться.
Девочка закрыла глаза, впервые за долгое время без страха, спокойно, как дома.
Прошло двенадцать лет. Лиза уже не была ребёнком. Она помогала отцу на пасеке. Янтарный мёд, тягучий и пахнущий летом.
— Не спеши, — говорил Николай, показывая, как аккуратно вынимать рамки из улья. — Пчёлы чувствуют волнение.
Лиза кивала, слушая его, с длинной косой и теми самыми глазами, что когда-то потрясли Марию.
— Можно я после обеда схожу к Кате? — спросила она. — У неё день рождения.
— Конечно, — улыбнулся Николай. — Только не задерживайся. Мама что-то особенное готовит. Завтра твой праздник тоже.
Вечером, когда они сидели на крыльце, Лиза неожиданно сказала:
— Мам, я хочу учиться в художественном колледже.
Мария приподняла бровь:
— В городе?
— Да.
— Далеко.
— Ну, два часа езды.
Мария задумалась. Перед ней была не та маленькая девочка, что боялась спать одна. Перед ней был взрослый человек с мечтой.
— Ты умеешь рисовать лучше всех в школе, — сказала она. — Ты должна быть там, где сможешь стать ещё лучше.
Лиза обняла маму:
— Я не исчезну. Буду приезжать на выходные. И на все праздники.
В ночь перед её семнадцатым днем рождения, когда ливень прошёл, Лиза сказала:
— У меня два крыла. Одно меня поддерживает, другое — вдохновляет.
На открытии её первой персональной выставки, Мария и Николай стояли рядом с ней, а Стрельцовы, в дорогих костюмах, гордились её успехами.
Лиза подошла к своей картине. На холсте был дуб, с двумя гнёздами, в одном — ветер с полей, в другом — городской свет. Между ними — девушка с широкими крыльями, которая не выбирает, а парит.
Это была её история.
Когда Лиза смотрела на свою картину, она сказала:
— Это моя семья. Моя жизнь. Моя история. Всё в одном.