Дмитрий Кравцов не мог оторвать взгляда от отчёта — цифры казались почти фантастическими. Третий по счёту ресторан достиг планируемого оборота всего за два месяца. Для Петербурга это было почти чудом.
— Дима, мама звонит. Сказала, очень срочно, — сообщила Анна, не отрываясь от разговора с поставщиком морепродуктов, протягивая ему телефон.
Он взял трубку, продолжая изучать бумаги. На том конце провода слышались всхлипы — мать никак не могла взять себя в руки.
— Димочка, у Игоря серьёзные трудности… Ему срочно нужны деньги, иначе… — её голос сорвался.
— Мам, спокойно. Сколько надо?
— Двести тысяч. Обещал вернуть, как только получит гонорар за проект.
Дмитрий бросил взгляд на Анну. Она уже закончила разговор и теперь смотрела на него с тем выражением, которое появлялось каждый раз, когда разговор касался его семьи.
— Ладно, мам. Переведу сегодня.
Он положил трубку и встретился с Анной глазами.
— Снова Игорь? — ровно спросила она.
— У него беда.
— Как в прошлый раз, когда нужно было сто тысяч на лечение сына. Или полгода назад — на погашение кредитов?
Он отложил документы.
— Аня, он мой брат. Если могу помочь — должен.
— А как насчёт тех денег, что ты уже ему давал? Хоть копейку вернул?
— Не у всех получается вести бизнес. У него зарплата…
— Дима, — она подошла ближе, — в прошлую субботу я видела его в ДЛТ. Полные руки пакетов. На руке часы — дороже, чем сумма, которую он просил на лечение ребёнка.
— Может, подарок.
— А может — на твои деньги.
Он встал и подошёл к окну. Внизу по Рубинштейна текла людская река. Некоторые заходили в тот самый ресторан, с которого четыре года назад всё началось.
— Если бы мне не повезло с бизнесом… они бы помогли мне, — тихо произнёс он. — Мама, Игорь, Лена… Они же семья.
— Ты уверен?
— Потому что так должно быть.
Анна молчала. Этот разговор был не первый. Дмитрий по-настоящему верил: родные никогда не предадут. Его так учили с детства. А её учили другому.
— Делай, как считаешь нужным, — сказала она. — Но у меня есть просьба.
— Слушаю.
— Проверь, куда он дел те деньги. Просто узнай.
Лицо мужа изменилось.
— Я не собираюсь устраивать за родными слежку.
— Почему? Стесняешься? Или боишься узнать правду?
Он резко повернулся.
— Какую?
— Что ты для них — не брат, не сын. А банкомат.
— Перестань.
Она знала, что пора остановиться. Но молчать больше не могла. Слишком долго всё это продолжалось.
— Дима, давай сделаем так. Скажи им, что ты серьёзно болен. Что жить осталось немного.
— Ты что, с ума сошла?
— Нет. Скажи, что хочешь привести дела в порядок. И посмотри, как они отреагируют.
Он смотрел на неё как на безумную. Потом — в окно. Долго. Наконец, сказал:
— А если ты права?
— Тогда узнаешь, кто есть кто.
И он так и сделал. Позвонил матери. Рассказал о якобы смертельной болезни. Про слёзы и объятия, про тревогу и сочувствие. Но потом…
— А что будет с бизнесом? — спросила мать. — С квартирами? С деньгами?
С каждым следующим разговором — с Леной, Игорем, дядей Вовой — всё яснее становилось одно: каждому из них был нужен не он, а то, что ему принадлежало.
Каждый считал себя достойным наследником. Каждый говорил гадости о других. Каждый требовал, чтобы жена осталась ни с чем. Потому что она — “не родная”.
А они — “свои”.
Когда Дмитрий понял всё окончательно, он собрал их всех. В загородном доме. Под праздник. Все были как всегда: с тортиками, с бутылками, с фальшивыми объятиями.
Он встал и объявил:
— Я здоров. Это была проверка.
На мгновение — тишина. Потом — крики, хлопки, слёзы. Но он продолжил:
— За эти годы вы получили от меня миллионы. Ни один не вернул ни копейки. Каждый за спиной поливал других грязью. Каждый хотел урвать кусок побольше. А моя жена для вас — чужая. Хотя только она была рядом всегда. Работала, строила со мной бизнес. Пока вы пользовались моими деньгами.
Он достал телефон:
— Завтра вам придёт новый номер. Звонить можно будет только в случае реальной беды. Во всех остальных случаях — забудьте меня.
Они пытались спорить. Уговаривать. Но было поздно.
Вечером Дмитрий и Анна уехали домой. В их город. В их жизнь.
— Ну что, — улыбнулась она, — теперь в бюджете появились свободные средства?
— Два миллиона в год, как минимум, — засмеялся он.
— И что с ними будем делать?
— Придумаем.
Он посмотрел вперёд — туда, где начиналась новая жизнь. Без тех, кто умеет только брать. С теми, кто умеет быть рядом. Всегда.