С самого утра небо покрыло землю плотными снежными хлопьями — тяжёлыми и вязкими, как если бы кто-то из высоты обильно посыпал муку. По заснеженной дороге двигался одинокий автомобиль, будто точка на фоне безбрежного зимнего пейзажа. Внутри машины звучали скрипы дворников, хруст снега под колёсами и время от времени громкий плач младенца на заднем сидении.
Игорь крепко держал руль, пальцы побелели от напряжения. Его взгляд был сосредоточен на дороге, почти скрытой метелью. Он молчал уже десять минут. Рядом сидела Татьяна, её плечи опущены, губы сжаты, а взгляд — пустой, стеклянный, как у человека, который почти потерял силу бороться. Переезд в деревню должен был дать ей шанс на восстановление, но последние месяцы дали понять, как тяжело начинать заново.
— Может, включим радио? — наконец нарушил молчание Игорь, не отводя взгляда от дороги.
— Зачем? — глухо ответила она, не поворачиваясь. — Чтобы замаскировать плач ребёнка?
Игорь глубоко вздохнул.
— Опять начинается… — прошептал он, немного громче: — Я за рулём, я стараюсь! В такую погоду, да ещё на твоей машине, которая постоянно ломается…
— Моя машина? — с сарказмом переспросила Татьяна. — А может, потому что ты деньги спускаешь на сигареты?
Ребёнок снова завизжал, Игорь резко дернул руль, чувствуя, как раздражение нарастает.
— Прекрасно! Приехали в деревню, начали всё с чистого листа, и ты тут как тут — со своими обвинениями. Может, помолчишь хотя бы до конца дороги?
— Прекрати… Просто замолчи, — почти прошептала Татьяна, прижимая лоб к холодному стеклу. Её глаза закрылись, а слёзы тихо скатились по её щеке.
Машина занесло на повороте, но Игорь справился. Вдоль обледеневших деревьев мелькнул старый дом — голубой, кривой, будто забытый временем.
— Вот и приехали, — сказал он, останавливаясь у края поля. — Мы на месте.
Дальше дороги не было — только сугробы и бездорожье.
Татьяна медленно выбралась из машины, прижимая к себе ребёнка в одеяле. Её шаги были неуверенными, как у человека, который утратил веру в устойчивость земли под ногами.
Она оступилась, снег оказался глубже, чем ожидала. Татьяна вскрикнула, упала на колени, обхватив ребёнка.
— Что ты… — Игорь подбежал, забрал сына у неё из рук. — Аккуратней! Что с тобой?
— Не кричи… — Татьяна прошептала, с трудом вставая. — Только не трясите его…
— Я знаю, как держать, — ответил Игорь, раздражённо помогая ей подняться. Татьяна молча, с покрасневшими глазами, пошла за ним.
Дом встретил их тишиной. Скрип ступенек, щелчок замка, холодный ветер, который заставлял снег забиваться в щели. Ключ с трудом входил в проржавевшую скважину.
— Ну что за… — Игорь тряс дверь, выдыхая пар. — Не подведи сейчас, старая развалюха…
Наконец замок поддался, и они вошли в темноту.
Запах плесени, пыли и сырости сразу ударил в нос. В свете телефона виднелись разбросанные мешки, верёвки и зерно. Всё было покрыто серым налётом заброшенности.
— Боже… — прошептала Татьяна. — Мы здесь будем жить?
— На первое время, — коротко ответил Игорь. — Почистим, освоимся. Всё будет нормально.
Он нашёл веник и ведро, начал убирать. Шуршание и скрип половиц напоминали звук на тонущем корабле. Но Игорь не останавливался.
— Сделаем детскую комнату, — продолжал он, не прекращая уборки. — Вот эту. Стены целые, батареи старые, но рабочие.
— А потолок? — спросила Татьяна, неуверенно глядя на обшарпанные стены.
— Протрём, просушим, утеплим. Для него, Тань. Ради него.
Она не ответила, просто села на диван, завернувшись в пальто.
Ночь пришла внезапно, как будто кто-то выключил свет. Всё вокруг стало серым и безмолвным. Лишь едва слышный звук за стеной заставил Татьяну вздрогнуть.
— Игорь… Ты слышишь?
— Наверное, мыши, — пожал он плечами.
— Нет, там кто-то… скулит. Снаружи.
Он прислушался. Действительно, из-за метели доносился тонкий, протяжный звук.
— Сейчас проверю, — сказал он и вышел.
На крыльце в сугробе сидела собака. Молочно-коричневая, с темной мордой, её глаза были полны невысказанной боли. Она дрожала, лапы поджаты, хвост между ног.
— Ты чего? — Игорь присел рядом. — Замёрзнешь, глупая.
Собака подняла голову. В её взгляде была уверенность, как будто она пришла именно сюда, и никуда больше.
— Пошли, — тихо сказал Игорь и жестом позвал её внутрь.
Лада вбежала в дом и сразу направилась в детскую. Замерла рядом с кроваткой.
— Что за чертовщина?! — воскликнула Татьяна. — Убери её! Она же к ребёнку!
— Успокойся, — Игорь пытался её успокоить. — Она добрая. Посмотри, она не дышит почти. Ей просто холодно.
— Мне страшно. Не хочу, чтобы она была рядом с ним, — твёрдо сказала Татьяна.
Игорь замешкался, но всё же кивнул.
— Ладно, если что — я её выгоню. Но давай ей шанс.
Она молча отвернулась, а всю ночь спала беспокойно, прижимая сына к себе, в то время как собака лежала у изножья кровати, как статуя.
Утро наступило ослепительно ярким, солнце рисовало узоры на замороженных стеклах. За окном прокричал петух — как бы разрывая тишину нового дня. В комнате был запах сырости и чего-то нездешнего.
Татьяна проснулась первой. Она потёрла глаза и почувствовала странную лёгкость в груди. Кашель больше не мучил. Подошла к детской. Дима мирно спал, а рядом лежала собака, вытянувшаяся рядом с кроваткой.
— Ты всё ещё здесь… — прошептала Татьяна, глядя на собаку с удивлением.
На кухне Игорь готовил завтрак. Татьяна села за стол, а собака осторожно устроилась рядом, но она не обратила на неё внимания.
— Как ты её назвал? — спросила Татьяна после паузы.
— Лада. В честь бабушки. Она была хорошей женщиной.
— Лада… — повторила Татьяна, с лёгким нахмуриванием. — Когда ты собирался мне об этом сказать?
— Сейчас сказал. Утро, чай, яичница, откровения.
Татьяна вздохнула. За окном снова скрипели сугробы, и в воздухе витала тревога.
— Иногда мне кажется, что ты живёшь как будто у тебя никого нет, — тихо сказала Татьяна. — Ты принимаешь все решения сам, даже не спросив меня. Даже имя собаки дал без меня.
— Тань… — Игорь присел рядом. — Ты знаешь, как ты устала. Я не хотел тебе ещё больше забот. Я пытался сам всё сделать.
— Пытался? — Татьяна усмехнулась. — А что насчёт того, что она рядом с ребёнком? Ты не думал, как это может повлиять на нас?
— Да, думал. Но она просто хотела помочь, — тихо ответил Игорь.
Татьяна посмотрела на него, а затем снова повернулась к Ладе. Всё было тихо.